... Полет мечты ...

[souly-dark]

Девушка сидела на подоконнике, обхватив руками колени, она смотрела вниз с 5 этажа на дорогу. Машины неспеша катились по ней. Серый город засыпал. Люди медленно шли по улице, молча, не обращая внимания на окружающих. Все однообразно и скучно. Девушка прислонилась лбом к запотевшему стеклу. Пошел снег. Девушка слегка улыбнулась, она закрыла глаза и представила себя, расправив руки, словно крылья, девушка кружилась в медленном танце. Свет. Неяркий свет освещал комнату. Стемнело. Девушка открыла глаза. Снег прекратился, только дорогу покрывала белая пелена. Поднялся ветер. Он шевелил ветки деревбев. Листья с них опали, зима наступила уже давно и не многие уже помнять того лета. Холод, гололед, снег … Вот что стало вместо теплых деньков. Девушка опустила ноги на пол, спрыгнула с подоконника.

Темно. Снова снег, одиночество, пустота. Редкие машины едут по заснеженной дороге, все серое, нету ничего яркого. Девушка медленно шла навстречу небольшому потоку машин, она не замечала их, а они не замечали ее. Будто призрак, она шла мимо них, а машины даже не задевали ее. Впереди-детская площадка. Девушка неспеша подошла к качелям. Пошел снег. Сев на качели, она закрыла глаза. Вверх-вниз, вверх-вниз. Полет мечты … Ноги оторвались от земли, поднималась в воздух и вновь опускалась. По щекам текли слезы, но девушка ничего не могла поделать. Ей было жалко этот мир. Как можно так жить? Однообразная жизнь, каждый день-одно и тоже. Разве это можно назвать жизнью? Существование-возможно, жизнь-наврядли. Жалко мир, который сам не понимает, для чего мы тут. Девушка открыла глаза. – Нет! – крикнула она в пустоту и это слово пронеслось, как эхо по улице. Соскочив с качелей, она побежала. Побежала так быстро, что не замечала ничего вокруг. Мост. Река. Сама не понимая, что она делает, девушка прыгнула. Прошло несколько секунд, а может веков. Обжигающая вода подо льдом. Последний раз открыв глаза и посмотрев на этот мир, девушка исчезла. Исчезла навсегда. Из этого мира и из памяти людей. Для чего эта жертва? Чтобы показать, что так жит ьнельзя, но кто это оценил?

Идет снег, он бледными хлопьями падает на землю. Ночь. Тишина. Только чуть слышный скрип качелей прорезает тишину. Вверх-вниз, вверх-вниз. Полет мечты …

@настроение: ... прошу вас ... оцените ...

---

[Artlady]

Мечта о любви.



Вся моя жизнь посвящена тебе,

И сердце предано тебе навеки,

Ты навсегда теперь в моей судьбе,

И слезы о тебе текут как реки.



Но ты моей любви не смог понять,

И этим мое сердце больно ранил,

Но я люблю, люблю тебя опять.

И с этою мечтою умираю.



Я больше не могу тебя любить,

Мечта, как дым, куда-то испарилась,

И я не знаю, как мне дальше жить,

Но не жалею, что в тебя влюбилась

---

[souly-dark]

Жизнь без любви-это простое существование, но любовь не всегда бывает счастливой. Бывает такая разновидность любви, когда ты любишь его, а он не отвечает тебе взаимностью, либо ты не знаешь наверняка, что он чувствует по отношению к тебе.



Эта история произошла прошлой осенью. Она увидела его в первый раз, ее ноги словно приросли к полу, она не могла вымолвить ни слова, просто молча стояла и смотрела на него. Думала про себя, что он-тот идеал, который она ищет. Он был очень симпатичный, знал стиль, имел чувство юмора. Именно тот, кто ей нужен. Но она молча провожала его взгляд. Были случаи, когда она не часто его видела, и эти дни были для нее спасительными."Я должна заговорить с ним..." - твердо говорила она, но никак не могла переломить себя, просто смотрела вслед удаляющейся мечте...



Если жизнь-это любовь, а любовь-это страдание, то как жить дальше? Любовь-это всегда страдание, потому, чтобы жить нужно не задумываться, а просто жить. Понимая что это сложно, понимая, что порой почти невыносимо, надо просто жить, жить ради любви...

---

[Artlady]

Я знаю,что я зря в тебя влюбилась,

Ты не ответишь мне любовью на любовь,

Ну,что поделать,так уж получилось,

Что мое сердце отвергают вновь.



И сердце обливается слезами,

А я,я все равно тебя люблю,

Я снова провожу тебя глазами,

И ты пойдешь с другою к алтарю.



Я тоже скоро полюблю другого,

На сердце моем рана заживет,

Я буду полностью забыть тебя готова,

И,как и всё:любовь к тебе пройдет.

---

[Artlady]

Полюби меня и ты.



Мне сегодня примечталось,

Что ты даришь мне цветы,

Мне цветов дарили много,

Кто угодно,но не ты.



Ты меня не замечаешь,

И не смотришь на меня,

Сердце от любви сгорает,

Я давно люблю тебя.



Я приду к тебе под вечер,

Подарю тебе цветы,

Может ты меня полюбишь,

Полюби меня и ты.

---

Реклама

[Straw Dog]

У нас есть сайт, посвященный писательству. Но он безвозвратно погибает из-за отсутствия народа. Нам нужны люди, которые хотят писать.

Пожалуйста, не удаляйте этот пост! Не дайте умереть сайту.



Заходите. Будем всем рады.

www.lost-towns.net.ru - сайт.

www.lost-towns.net.ru/forum - форум.

---

[Logsbery]

"Когда исчезнет солнце"

Там во дворе у дома, где радуются дети,

Где нравственность закона не опускает плети;

Где яркий свет горит и слышен звонких хохот,

Где красками пестрит, где жизнь не так жестока.



Там вы найдёте тело, когда исчезнет солнце,

Когда подросток смело вдруг прыгнет сквозь оконце;

Когда настанет ночь и растекутся тени,

Когда уйдёшь ты прочь, когда разрушишь стены.



Там смерть всего лишь слово, что вам нельзя сказать,

Что прокляты там вдовы, любившие мечтать;

Что навсегда оставят и больше ни звонка,

Что боль всем управляет, что дуло у виска...

---

[-Emma-]

Маяк



И светит снова маяк зажженный

В бушующем волнами море.

У белой каемки,маяком освещенной,

Океанская история.



И светит в тишине ночной,

Прикрывшись звездным небом.

Накрывает соленой волной

Море синее,отраженное светом.



Путеводной нитью летит по волнам

Ворожея глубинной власти.

Порождение Вселенной,ее клан,

Маяк в ночи-дорога счастья.

---

Теперь и я с вами...

[Мыля]

Если можно,я рассказ скину свой...



АМЕРИКА.

Америка.. Только скорее северная. Даже не скорее, а точно. Даром ли они так не похожи. А вот Новозеландия, только, если смотреть на карте, то на карте будет раз в сто двадцать поменьше. Флорида, только опять же больше раз в восемьдесят, чем на карте. А вот теперь, если оглядеться вокруг, то сразу видно, что ничего не понятно. Вот спроси сейчас Вики, какое время года нынче на дворе. Да она перенапрежоться, описывая, что твориться на улицах. Глядишь себе под ноги и видишь: то сухой, привычного цвета, асфальт, а то влажный, изображающий разнообразные части света, а то глядишь и лужа. Солнце тем не менее продолжало свои попытки пробраться сквозь зимнюю одежду жителей, которую они то ли забыли сменить, то ли им было просто лень этим заниматься. Небо? Да голубое, с клочками облачков. Почти лето. Чёртово лето…

Вики шлёпала по Новому Арбату и, представьте себе, ни о чём не размышляла. По Арбату разносилась музыка на подобии Apocalyptica, что больше подходило не под гам Арбата и мыльные пузыри, что почему-то без конца встречались в руках монголоидных детёнышей, а под фильм «Реквием по мечте». Однако, не смотря не на что Вики шлёпала и улыбалась. Выглядело это со стороны немного странновато, но по сравнению с остальными, в основном туристами, она выглядела, как самая обычная средне-статистическая москвичка.

Она унырнула в метро и, как только подъехал поезд и открылись двери, довольная, не думая не об эстетических соображениях, не о элементарном уважении к остальным, более старшим, уселась поудобнее на сиденье и стала разглядывать всех присутствующих в вагоне. Вики решила немного занять себя делом и стала делать вид, что еле сдерживает слёзы. «Вот пусть сидят и гадают: бросил ли меня парень или потеряла что…А может и ещё чего-нибудь надумают» - размышляла она.

Несколько пересадок. Два раза наступили ей на ногу. Три раза она, при чём два раза из них были в ответ. Один раз заехали сумкой в живот и один раз обозвали. Вики же, как воспитанная, промолчала и даже не врезала в ответ. В итоге минус двадцать пять процентов хорошего настроения и только четыре процента плюс. Затем только выйдя из подземелья она тут же шмыгнула в маршрутку и отправив деньги в сторону водителя с облегченьем вздохнула. Всего десять минут и она дома.

- Перед светофором у палаток остановите, пожалуйста… - вообще-то «перед светофором» это огромная и весомая условность, потому что до светофора ещё метров пятнадцать, но Вики всегда так говорила и сейчас по привычке тоже так же и сказала.

- Не положено… - раздался приятный бархатный голос сзади.

Вик медленно развернулась и оглядела мужичка. Похоже тот был не москвич, а приехал из какой-то глубинки, а вот дочурка его была больше похожа на московскую дворовую девчонку. Вики натянула улыбку пошире.

- Всю жизнь останавливали, а теперь не положено?

- Ну вон написано…Для кого? – пробубнил мужичок и указал куда-то вперёд, в сторону водителя.

Водитель же, в свою очередь, решил провести всё-таки дальше светофора и остановиться у остановки, мол «так положено».Вик поднялась и уже одной ногой фактически оказалась на улице, обернулась, глянула сначала на объявление, которое она сроду не читала, потом перевела взгляд на мужичка.

- А вы читайте меньше… - подмигнула она ему и захлопнула погромче за собой дверь.

Вот так кто-нибудь скажет гадость и даже, если и ты в ответ гадость сказала, а настроение ниже нуля моментом оказывается. И что прикажете теперь делать? Вики улеглась на кровать и радовалась только одному, что никого дома ещё нет, потому тихо и не напряжно.

- Алё…

- Приветик, Вики! – раздалось в трубке. Голос до безумия похож на голос подруги Вики.

- Эм…Вам кого?... – решила отмазаться Вик.

- Хорош дурью маяться. Я тебе звоню рассказать суперскую вещь. Уверяю, тебе понравиться.

- Ну… - без особо энтузиазма откликнулась Вики. Всё, что могла рассказать Белл, не могло особо заинтересовать Вики. Даже, если это её касается.

- В общем дела обстоят так. Шура переспала с Женей, чтобы насолить Паше. Так что теперь Паша свободен. Может ты хоть ради мести с ним поиграешь? Вообще говорят, что Шура помирилась с Пашей или по крайней мере они собираются это сделать. Короче, Паша придурок да и только. И как ты могла так по нему сохнуть? – пустилась в рассуждения Белл.

Да, Вики любила когда-то этого самого Пашу и пускай это была её самая сильная любовь за всю её совершенно не долгую жизнь – это не имело сейчас никакого значения. Что прошло того не вернуть. «Любовь живёт три года» - совершенно точно подметил Фредерик Бегбедер в одноимённой книге. Разумеется в ситуации Вики «три года» сказано сильно. Здесь было замешено всего-то без пары месяцев полтора года. Но и этого Вики хватило, чтобы приложить все силы, дабы не сойти с ума, а это было близко.

- Бел, тебя это не касается… - отрезала весьма резко Вики.

- Стоп. А что там на счёт подруг и всякое такое. Я не могу выполнять обязанности сей должности?

- Я сам себе проклятый друг… - напела в ответ Вики, чуть изменив слова одной частушки.

- Ага. Но я же не зря тебе позвонила? Ты же теперь вся в боевой готовности будешь? – пытаясь оправдать собственное присутствие в жизни Вики, сказала она.

- Нет.

- Но ты же его до сих пор любишь?!

- Нет.

- Ну хотя бы ради мести… А?

- Нет.

- А что бы мне такого спросить, на что бы ты ответила «да»?

- Нет.

- Что «нет»? такого вопроса нет?

- Можно звонок другу?

- Сама себе звонить будешь? Так до шизофрении не долго, Вик.

- Мне это уже не страшно.

- Я зря тебе всё это рассказала? – уже весьма безнадёжно поинтересовалась Белл.

- Да мне плевать на это всё. Просто очередная сплетня. Тебе надо работать журналисткой. При чём твоя колонка будет о сплетнях светской жизни. Эдакая акула сплетень высшего света. Только про меня чур ничего не говорить, когда я стану великой актрисой. По старой памяти–то, а?

- Ну разумеется, Вик, а то ты ж меня в грязь вотрёшь в два счёта с твоей-то дерзостью.

- Ну разумеется…

- Ну до завтра, сволочь… - без капельки надежды оскорбить Вик, сказала Белл.

- Пока, акула…



Звонит будильник или не звонит. Какая к чёрту разница-то Вики? Ой…М-да опаздывать ей противопоказано. Ещё пару записок к родителям и её чего-нибудь да лишат. Хотя чего её лишать? У неё везде лазейки есть. Просто очередная ссора и хлопанье дверьми.

Потёртые временем джинсы, некогда прекрасного синего цвета. Чёрная майка без рукавов, разумеется, и с рожицей Микки Мауса по центру. Ах да и не забыть бы галстук черный. Не хватает только скейта. Хотя локоть явно разодран вследствие катанья на этом самом виде колёсчатых.

Школа. Бесконечные сплетни. Оценивающие взгляды, кто как одет. Со всеми здороваешься поцелуем в щёку. А каждый парень норовит промазать и попасть в губы. Ну отлично теперь Паша сам подходит здороваться. Чмок в щёку и Вики стоит растерянная посреди коридора, принюхиваясь к одеколону от Келвин Кляйн. А кто бы сомневался, что у него может быть другой. Простенько и со вкусом. Хотя простенько, наверно, сюда не подходит. Если бы не вчерашняя сплетня, что была поведана Вики Беллой, то Вик бы сейчас, наверно, развернулась бы и врезала этому Паше за такую наглость. Хотя почему она этого сейчас не сделала? Всё-таки ступор – великая вещь. Многих людей спасала, хотя и губила многих. Почти состояние аффекта, только в состоянии аффекта обычно ничего не помнят и совершают убийства, которые потом осуждаются вместо пятнадцати лет лишения свободы, всего на пять. Ну и разве это справедливо. И выйдет потом этот человек, впадёт опять в состояние аффекта и опять убьёт. Таких на электрическом стуле кончать надо. Хотя, кто послушает меня, вашего повествователя. Такая у нас жизнь говорить, только то, что велят. Почти, как актёрам. Актёры - подневольные люди. Им говорят взмахни рукой на определённой реплике, а его задача только поестественней это сделать. А если не сможешь, так и вали отсюда! Чего встал?!

- Привет…эм…хотя мы здоровались уже. Может ещё раз поздороваемся? – всё тот же Келвин Кляйн, всё тот же голос и всё тот же взгляд, который Вик когда-то и полюбила. И чего это Паша в раздевалке сидит. Давно такого не было. Обычно Вик сидела и ждала его, чтобы просто чмокнуть в щёку на прощанье. Как же давно она этого не делала!

- Губу закатай… - бросила она и стала натягивать кеды.

- Может поможешь?

- Дёшево.

- И сердито.

- Ты про меня что ли? – усмехнулась Вики. Хотя обычно её называли острой или колкой, но не сердитой. Хотя и такое бывало.

- И про тебя тоже. Ну так что? Поможешь?

- Что тебе от меня надо? Историю подтянуть или алгебру? В истории я ещё помочь могу, а вот в алгебре увы сама мало чего смыслю. Теперь только вопрос: хочу ли я тебе помогать? – Вики уставилась на него кровожадным взглядом. Как хищник на жертву. Даже точнее – как кошка на мышку, ведь прежде кошка играется со своей добычей, а только потом резко перегрызает горло.

- Ну, если опять же хочешь, то с алгеброй я тебе помочь могу. А с историей у меня всё нормально, благодарю. Ты мне лучше помоги в кино, например, сходить. Или пошли в кафешку «Дрова» на Арбате сходим. А?

- Мальчик, ты слишком легко забываешь свою любовь. Как же так? А Шурочка твоя ненаглядная. Кстати, хорошая девчонка, только шалавистая малец. Но разве что чуть-чуть.

Фраза про разгульность Шуры, явно потрясла его. Он вопросительно уставился на Вики и минуты две ничего не говорил. Видимо, размышляя знает ли она про инцидент с Женей. Очевидно, решив что-то, он наконец выдавил из себя:

- Ну ты же знаешь, что мы с Шурочкой теперь уже никак не вместе. – и на удивление, сказать это получилось у Паши весьма и весьма уверенно.

- Ну да… - пожала плечами Вики и перекинула через голову сумку, собираясь уже прощаться с этим самодовольным несчастным. – Когда ты её? Ещё вчера любил? А уже сегодня ко мне подкатываешь? И не стыдно ли вашему величеству?

- Ты сама меня любила всего-то каких-то недоделанных полтора года…

- Но и забывала я тебя не за один недоделанный день. – перебила его Вики.

Паша наклонил голову вперёд и задумался. Спустя несколько секунд его ни с чем несравнимые глаза вновь глядели на Вик.

- Извини…Ведь ты знаешь, что я хотел с тобой встречаться. А потом как-то так получилось, что мне пришлось с Шурой встречаться… Но теперь я свободен.

- Тогда ты ещё более жалок.

Паша встал и потянулся, чтобы поцеловать Вик в губы. Однако, же она извернулась и просто поцеловала его в щёку. Тогда последовала следующая порция наглости с его стороны. Он ухватил её за талию и притянул к себе. Затем одна рука спустилась ниже и легла на «пониже спины».

- Ну так как? Может всё же мы сможем провести вместе приятное время?

- Никак нет, ваше величество. – она выкрутилась из его рук и с размаху врезала ему пощёчину. Однако, какой бы не был размах, она не стала бить его сильно. – А теперь, прошу прощения, мне нужно идти.

Ненадолго воцарилось молчание. Он ухватился за щёку, на которую пришёлся удар, затем улыбнулся, глядя на Вик.

- До встречи, прелесть.



Тёмные окна. Почти все уже погасли. Вики приподнимается, чтобы увидеть соседний дом, но даже там уже осталось не больше десяти окон со светом внутри. И что Вик так мучается? Она закидывает руку куда-то в сторону столика, что стоит у кровати и нащупывает что-то на подобии мобильника. Нажимает на кнопочку, и щуриться от включившейся подсветки. Однако вместо циферок, что должны были обозначать время, она обнаруживает смс-ку. Зелёная клавиша… «Приветик. Ничего, что разбудил. Знаю. Ну так, как на счёт помощи, моя эльфа?» Вик задумывается поднявшись на кровати и оказавшись в положении сидя. Отвечать, значит давать ему шанс, а смысл? А если не отвечать, то всё равно достанет… «А пусть попробует!» – решает она и ложиться обратно в кровать, рассчитывая заснуть до рассвета.

«И что он ко мне пристал? Полтора года назад я ему нафиг нужна была, а тут гляньте на него. И что это Шурочка не пытается его вернуть. Тем более, что так меня ненавидит. Неужто она отпустит его прямо ко мне в объятия. Ну нет. Такого быть не может…Или может?» - рассуждает Вик и с этими мыслями все краски реальности расплываются, словно на них вода попала, и Вик проваливается в сон.



И какая сволочь придумала такое никчёмное и садистское изобретение, как будильник. Сегодня чёрный для Вик не в моде и она вылавливает из шкафа мешковатые штаны цвета хаки, такую же майку. Такую же, как вчера, только сегодня на ней изображена Минни – подружка Микки. И почему её всегда рисуют в розовом цвета. Китчевый цвет, который ладно ещё, если бы в моде был, так он вышел из неё уже несколько лет назад. И опять же про галстук надо не забыть. На этот раз он просто болотный. Монотонный и никак не хаки.

Здорованье в щёчку. Оценивающие взгляды. Бесконечные разные цвета и украшения, мол, кто лучше. Сплетни. Разговоры. При чём всё время туда пытаются втянуть Вики, даже не осведомляясь хочет ли она этого. Шурочка со своими «Amor.Amor» от «Cacharel». «Dolche Gabbana». «Dior». «Chanel №5». «Paco Rabanne». «Boccaccini». «Guess». «Kenzo». «Givenchy». «Escada». «Max Mara». «Calvin Klein ». Келвин Кляйн! По всему телу Вики пробежали мурашки. При чём пробежали на столько молниеносно, что на лице Вик почти ничего не успело отразиться. Но оно и к лучшему… Вики решила не поворачиваться и тем более не здороваться.

- И что же я не так сделал, что меня так по-чёрному отправляют в игнор?

- И тебе привет… - отвечает она.

Он целует её в щёку, она же просто подставляет эту самую щёку для того, чтобы он её поцеловал. Затем издаёт звук, нечто на подобии фырканья и продолжает свой путь на историю. И за что Вик так не любит историю. Ведь знает её не плохо. Может потому и скучно. Однако не проходит и пятнадцати минут от урока, как в класс стучится некто, заходит, просит его извинить и выуживает из-за спины огромнейший букет роз шоколадного цвета. И вот с этим самым букетом этот самый незнакомый человек направляется в сторону Вики, которая не может даже рукой пошевелить, пребывая в ступоре.

- Ещё раз извините… - небольшой поклон и человек удаляется, закрыв за собой дверь и оставив Вики в шоке с букетом роз шоколадного цвета и весь класс в совершенном недоумении.

- Я честно не знаю в чём дело. – оправдывается на перемене Вики перед учителем истории, чуть ли не прогибаясь под тяжестью букета, так много цветов там было.

Стоит ей выйти в коридор и все смотрят на неё с восхищеньем и потрясеньем.

- Сто одна роза… - раздаётся голос из-за спины, затем появляется аромат Келвин Кляйн да и сам его обладатель.

- Тебе нравиться надо мной издеваться… - с безнадёжностью заключает Вик.

- Нет. Просто ты мне нравишься и почему-то не можешь или не хочешь этого понять. – пожимает плечами Паша, будто говорит о самых простых истинах.

- Что я должна сделать, чтобы ты от меня наконец отстал?

- Признайся, что любишь меня и тогда ты сама не захочешь, чтобы я покидал тебя. – он с улыбкой пропускает её в дверь раздевалки.

- Почему ты так уверен в том, что я тебя люблю? Тебе мало моего игнора, чтобы в этом разубедиться? Тогда я могу сказать, что в моих глазах ты просто несчастное существо, которое не может смириться с собственной никчёмностью. Этого хватит или ещё чего-нибудь прибавить?

- Какой бы я ни был, именно такого ты и полюбила. И как раз этого ты отрицать не можешь. Ты не любишь розы шоколадного цвета? Хочешь я сбегаю и куплю те, что нравятся тебе?

И Вик ловит себя на мысли, что вовсе не прочь сходить с ним куда-нибудь. Может после этого он отвяжется.

- Чёрные…

- Что чёрные?

- Розы чёрные… Я люблю чёрные розы…

Паша развёл руками и начал было говорить, что в ближайших магазинах чёрных роз не найдётся, но Вик и сама это знала.

- Ты принесёшь их на наше свидание…Только, пожалуйста не сто одну.. И не две… Семь штук. Чёрных роз… - и сама не понимая почему, но она готова взвиться к потолку от счастья.





Синий цвет можно, только Вик считает, что он должен быть глубоким, как из глубины океанов. Однако Белл полностью переубеждает её и говорит, что нужно что-нибудь жёлтенькое или оранжевое.

- Я забыла, как ходить на свидания. Ты же знаешь, что всегда считала это всё мишурой и ненужной штукой, а теперь свидание. Я не должна была соглашаться на него, понимаешь?

- Считай, что без этого просто никуда. Просто он от тебя всё равно не отстанет, так что проведи это время в своё удовольствие.

- М-да…ты права. И всё же я одену синюю юбку.

- Да пойми ты, что лучше что-нибудь более яркое и броское.

- Ну вот и иди сама на свои свидания в ярком и броском. А я одену синюю юбку и белую майку, но без галстука на этот раз. А вниз кеды такие же синие…А? С белыми шнурками. И никакого макияжа. И баста! – заявляет Вики и тут же натягивает на себя всё выше перечисленное. Получается весьма стильно и со вкусом. В общем в стиле Вики и не иначе.



- «Центр зала, центр зала...» - крутится в голове Вик, пока она разгуливает от стенки к стенке поперёк станции, периодически напарываясь на проходящих, а те в ответ злобно фырчат, одна Вик не в состоянии что-либо отвечать им. У неё мозг в ступоре, может даже от нервов.

- «Может это не Смоленская, а может на Арбатской в центре зала?» - судорожно размышляет Вик.

Вообще по идеи девушка опаздывать должна, но исменно на свидания она приходит вовремя. Правда и свиданий в её жизни не так уж много было. Спустя тридцать два раза прохода поперёк станции, а точнее от одной её стенки к другой, Вик решает, что на данный момент лучше всего уткнуться себе спокойно в книжку. Фредерик Бегбедер весьма неплохо её всегда расслаблял его циничными и критичными рассуждениями по поводу жизни, смерти и любви. Ага…и надо было именно сегодня читать эту дурацкую книжку. Ведь есть у Бегбедера и другие книги. Нет, обязательно надо было ухватиться за книгу под весьма прозаичным названием «Любовь живёт три года». Вик вглядывается в буквы, пытаясь полностью на них сосредоточиться. Ага, как бы не так…А мысли-то только о нём. И зачем она согласилась?

Келвин Кляйн…

- Приветик… - улыбка чуть ли не в тридцать три зуба, которую Вик вполне могла бы увидеть, если бы не огромный букет роз.

- Ага…Я с розами здороваться должна?…Или ты за ними так прячешься? – выдавила нечто Вик, что даже не особо на шутку смахивало в таком исполнении.

- Ой…Да, конечно… - издаёт он чмок уткнувшись ей в щёку, затем протягивает тот самый букет роз, в котором присутствует никак не семь, а раз в пять больше чёрных цветочков этой породы.

- Ну скажем здесь не семь роз, а побольше раз в пять… - привередливо подмечает Вики.

- В точку! – вдруг обрадовался Паша – Здесь ровно семь умноженное на пять, как ты и сказала…

Вики судорожно пытаясь перемножить семь и пять, пялиться на злосчастный букет обалденных чёрных роз. Однако, видимо, лицо было настолько напряжённым, что Паша спустя пол минуты, подмечает:

- Если быть точным – тридцать пять… - улыбается он, в ожидании пока Вик соизволит принять букет.

Вики недоверчиво принимает букет.

- И ты мне предлагаешь с этой огроминой таскаться по Москве? – спрашивает она, опять недовольная.

Паша же в свою очередь опять чему-то жутко обрадовался, подхватил Вик и потащил наверх, в город. Оказавшись на улице, где прекрасно и весьма привычно попахивало выхлопными газами, Паша разворотил букет, протянул Вики семь роз, а остальные взял в руки и вопростельно посмотрел на Вик.

- Предлагаю кому-нибудь их раздарить. Арбат, как раз подойдёт для такого действия. – подхватывает Вик мысль Паши.

За последние пол года это был пожалуй самый счастливый день. Она была не то, что счастлива, она была просто окрылённой. Он подарил ей крылья. И отныне всё шло, как нельзя лучше. Она никогда даже подумать не могла, что с ним может быть настолько здорово. Они дарили всем, кому попало, цветы, сидели в кафэшках, в кинотеатрах на последнем ряду, при этом как-то ещё успевая увидеть фильм…ну хотя бы частично. Они посетили всё, что можно. Подруги завидовали. Друзья были рады за Вик, родители немного побаивались, что нормально, а прохожие, улыбаясь, оборачивались. Целыми днями была солнечная погода, целыми днями они были вместе. И целыми днями они любили друг друга, как никто, казалось, на всём белом свете. Вики, на удивление всех, да и её самой, она стала прекрасно общаться с Шурой. Та консультировала Вики по всем вопросам: что больше нравиться Паше, какая одежда, какая кухня, какие духи и т.д.

- Что сегодня смотреть будем? – задался вопросом Паша, ожидая, что Вики ответить на него.

Вик же в свою очередь, плюхнулась на свой диван, у себя же дома, в обнимку со своим парнем. Чмокнула того в щёку и решила, что сейчас лучше всего посмотреть…

- Как отделаться от парня за десять дней… - заключила она.

- Это намёк?

- Смотря, как себя вести будешь… - усмехнулась Вики и нажала кнопку «Play» на пульте от DVD-плеера.

- А как надо? Разве я плохо себя веду? – напущено удивился он и впился в её губы своими, даже не обращая внимание на фильм.

Для родителей Вики уже давно не тайной было то, что они с Пашей уже давно вместе даже ночью и, что само собой разумеется, спят. Однако, мама Вик ничего не имела против этого, всё-таки четыре месяца уже маленький, но срок. Столько длились их отношения. Вики и Паша. Если верить Бегбедеру, то у них впереди ещё три года минус четыре месяца, а точнее два года и восемь месяцев.





Утро. Опять, впрочем, как и последние пару недель, нет солнца, а верхушки высоток, что виднеются из окон, укутаны в мягкий туман. Вики сразу вспоминает Пашу с его тёплыми объятиями. Она поглядела на кровать, на которой в это утро не было Паши. Чёрные мешковатые брюки. Майка с Гуффи жёлтого цвета и чёрный галстук, который Вики уже перестала забывать. Чашка кофе вместо завтрака. Маленький портфельчик из джинсы и школа – ола – ола – ола….Шурочка со своими «Amor.Amor» от «Cacharel». «Dolche Gabbana». «Dior». «Chanel №5». «Paco Rabanne». «Boccaccini». «Guess». «Kenzo». «Givenchy». «Escada». «Max Mara». И все обладатели этих марок в своём пользовании, как –то странно смотрят на Вик. Она срочно направилась в ближайший туалет, чтобы убедиться, что не голая. Убедилась. Вышла из туалета. Не помогло, даже убеждение.

- Кто-нибудь сбегайте за учебниками. Сколько нас? Четырнадцать. Значит нужно принести из библеотеки четырнадцать учебников. – просит учитель.

- Давайте я схожу? – предлагает естественно Вик.

- Нет! – чуть ли не вскрикнул учитель в ответ. – Тебе нельзя…Ты же знаешь…

Вики в шоке опускается обратно на стул и пару минут пребывает в шоке, пытаясь понять, почему ей нельзя таскать учебники.

- А почему вы сказали, что мне нельзя? – поинтересовалась у препода Вики уже после урока наедине.

- Эм…Ну…Как-бы так тебе сказать…Эм…Ну это вне моей компетенции… - отделался он умными словами, которые Вик правда всё равно знала. Ну не допытываться же до человека, тем более у Вик назначена встречка с Пашей. Они отправились сразу из школы.

- Представляешь, мне сегодня сказали, что я знаю, что мне нельзя таскать тяжёлое…И все как-то на меня странно смотрят.

Однако, Паша случайно пропустил это заявление мимо ушей и осведомился, куда она хочет пойти. Ну, а ей бы хоть на край света рядом с ним. Теперь ей было всё равно, как на неё сегодня смотрели, что говорили. Она с ним и ей больше ничего не надо было. Решили отправиться к нему.

- Скажи, ведь ты меня любишь? – вот так в лоб спросила Вик, хотя в лоб это громко сказано, учитывая то, что он был в другой комнате и видимо, даже слышал её оттуда плохо.

- Сейчас приду и поговорим, а то я всё равно тебя не слышу. – раздалось из дальней комнаты в ответ.

Зато к этому прибавилась мелодия, какой-то Ямайской манеры из мобильного. На экране красовалась надпись «Звонок от Шурочка» и вокруг прыгали сердечки. Вики схватила мобильный и зажала динамик, чтобы не было слышно звонка. Не было слышно этой чёртовой милодии. В этот момент Вик судорожно соображала, что всё это значит. Казалось, что все их отношения, все уже четыре месяца, промелькнули перед глазами. Звонок, собпроваждающийся виброзвонком, прекратился. Вики медленно отняла руку от динамика. Никогда, почти никогда, не делала этого, но сейчас она тут же полезла в смс-ки, ожидая хоть какого-нибудь оправдания Паше. Шурочка, Шурочка ,Шурочка, Шурочка, Шурочка, Шурочка, Вик, Шурочка, Шурочка… И каждый раз вокруг имени светятся сердечки. Вокруг Шурочкиного имени. Вик открыла первую попавшуюся: «Конечно, встретимся, зайка моя. Я всё сделал, как ты велела. Я тебя очень люблю. Тебя и только тебя.»

- Знаешь, я пожалуй пойду, наверно… - еле выдавила из себя Вики, одевая куртку уже у выхода из квартиры.

Келвин Кляйн и чмок. Вики почти сразу же направилась к Аглае, некой подруге Шуры.

- Ну здравствуй. У тебя дома кто есть? – Вик как-то уже была в этом холёном доме. Здесь не было ничего лишнего и в то же время без многого можно было обойтись в этой квартире.

- Вики? А что случилось, что ты вновь посетила моё скромное убежище? – изобразила гостеприимность Аглая. Она обычно общалась с Вик только, когда желала рассказать той какую-то очередную сплетню.

- Дома есть кто? – настойчиво повторила Вики по-наглому вваливаясь в квартиру.

- Нету…А что?

- Разговор есть…

Они проследовали на кухню, которая тоже была обставлена с излишком, но в общем стиле. Аглая указала на нечто на подобии кресло-стула. Однако, Вики облокотилась на стенку и запустила руки в карманы, осматривая весьма надменным взглядом помещение и хозяйку заодно.

- Ну расскажи мне какую-нибудь новость, что бродит по школе на сегодняшний день? – попросила Вик, всё так же разглядывая кухню.

- Ну что у нас на сегодня такого новенького-то? – причитала Аглая устраивая кофе для Вик и для себя. – А что именно ты узнать хочешь?

- Ну расскажи мне про то, какая я дура, например. – Вики не сомневалась, что Аглае всё прекрасно известно. Пускай она сплетница, но Шуру она всегда боялась, а та этим только и пользовалась. К этому моменту у Вики уже выстраивалась картина, как её обвели вокруг пальца. Только вот пока она не могла понять зачем это было сделано.

- В смысле? – не глядя на Вики, якобы удивилась Аглая, наливая в чашки кипяток.

Вики приняла протянутую ей чашку и улыбнулась Аглае.

- Вот сейчас ты продолжаешь думать, что я дура. Так разочаруйся, а ещё лучше расскажи мне в чём, чёрт подери, дело? – Вики решила немного выйти из себя. Она была уверена, что Аглая испугается Вики даже больше, чем своей драгоценной Шурочки.

- Извини, но я никак не пойму, о чём ты мне тут говоришь.

«А вдруг и вправду не знает?» - задаётся вопросом Вики.

- Ты же знаешь, что я и по-другому поговорить могу. Вот только по-другому тебе не понравиться…Мне так кажется, хотя можем попробовать. – Вик кинула взгляд на чайник с кипятком.

Аглая в свою очередь встала так, чтобы чайник не было видно с ракурса, где находилась Вик.

- Послушай, я никогда не понимала, что ты так прыгаешь перед Шурой на задних лапках. Почему ты её так боишься? Ты же сама можешь всё и без неё. Ты хоть знаешь, что говорят про тебя в школе? Что ты шавка, которая и минуты без своей Шуры прожить не может. Что ты и минуты язык за зубами продержать не можешь. Что ты глупая тряпка. Пустышка, если хочешь… И эта только часть. – совершенно спокойно поведала Вики. – Не под той пляшешь.

Аглая уставилась сначала было на Вики, затем опустила глаза и замерла минуты на две. Потом два серых глаза вновь поднялись на Вик. В них читалось ненависть и отчаяние одновременно. Она жалела себя и ненавидела Вик за это.

- А ты знаешь, что про тебя говорят?! – воскликнула Аглая. – Что ты шалава, что ты переспала сначала с Паше, а потом с Женей…и надо быть такой неудачнице, чтобы залететь от Жени, якобы любя Пашу. Ты просто неудачница!!! – вдруг развеселилась от своих слов она – И вся школа это знает… Знает, что спишь со всеми подряд. А знаешь, как они узнали все об этом? А я им рассказала.! Я же всё знаю. А теперь я тебе скажу вот, что. Ты конченная дура, потому что всё это неправда. И ты это знаешь. И я, И Паша, и Шура знают.– продолжала веселиться она – Паша никогда тебя не любил. Игрался! Использовал! Издевался! Смеялся!… Выбирай что хочешь!...

Аглая продолжала разглагольствовать правду жизни Вики, когда та просто застыла у стены, затем медленно ноги стали ватными и она сползла вниз. Под разглагольствования думать, казалось, совершенно не получалось. Не известно сколько Вик так просидела, но уже во второй раз за день перед глазами летели картинки последних четырёх месяцев. Только на этот раз картина разворачивалась, как никогда полной. Все частички, которых не хватало. Вик знала, что не могло быть на самом деле так хорошо. Только в сказках бывает сказка. По-крайней мере у Вики так было. Она не знала, как у других, да и не время сейчас было об этом думать. А Бегбедер был не совсем прав. Любовь живёт сколько угодно, а вот счастье…Даже не три года, а всего-навсего четыре месяца.

Теперь Вик в действительности еле сдерживала слёзы, пытаясь скрыть их от посторонних глаз, которых в вагоне метро было достаточно. Она всё ещё была частично в шоке, однако, слёзы уже давали знать о себе солёными струйками на щеках. Она заливалась ими, как могла. Она кидала всё, что попадало ей под руки, даже самые любимые её игрушки, которые находились у неё в комнате. Она злилась до тех пор, пока не устала упиваться яростью и слезами. Всё это время её мама не заходила в комнату, уже поняв в принципе, в чём дело. Когда же Вики улеглась обессиленная на кровать, мама села рядом и пол ночи гладила ту по волосам. Сначала Вики не могла и глаза сомкнуть, потому что ей всё время казалось, что это Паша всё ещё с ней и гладит её, что он на самом деле её любит, что Аглая всё придумала. И вообще Вики спит.





По окнам тарабанил дождь. Солнца даже одним маленьким лучиком не выглядывало из-за серой дымки облаков. На окнах оседали лягушки дождя. Вик, даже не глянув на часы, поднялась и подобно зомби направилась на кухню. Она не чувствовала своего тела, словно она только со стороны наблюдает за происходящим. Лицо было будто стянуто от вчерашних высохнувших слёз. Уже в коридоре пахло кофеем, явно не бурдой – Nescafe, а сваренным, крепким, настоящим. Таким, какой готовил иногда Паша, когда она просыпалась по утрам у него. Вдруг Вик резко вспоминает всё произошедшее. Словно толчок сзади выталкивает из глаз свежие струйки солёных слёз. Она заваривает за угол коридора и выходит на кухню. Мама не говорит ни слова, она наливает чашку кофе и садится рядом. Очень скоро Вики приходит в себя, когда чашка уже пуста. Она перестаёт плакать, выдыхает, на мгновенье прикрывает глаза.

- Только не говори, что ты меня предупреждала. Именно этого я сейчас слышать не желаю.

Однако мама, по ходу дела даже, и не собиралась этого говорить. Она улыбается и качает головой.

- И не собираюсь.

Ещё пару минут тишины и Вики тоже улыбается.

- Всё.

- Я поняла.

- Больно.

- Так должно быть.

- Я уже опоздала в школу. – взглянула Вик на часы.

- Я думала ты не пойдёшь?

- После всего этого мне даже любопытно сходить.

- Не стоит.

- Поверь, мам, стоит. – грустно ухмыльнулась Вик. – А почему ты не на работе.

- Я взяла пол дня, а если тебе совсем худо будет, то целый день могу не идти на работу.

- Мам, ты иди поспи. А я в школу.

Вики напяливает на себя всё ту же чёрную майку с Микки Маусом, чёрные мешковатые брюки и чёрный галстук.



«Cacharel». «Dolche Gabbana». «Dior». «Chanel №5». «Paco Rabanne». «Boccaccini». «Guess». «Kenzo».

«Givenchy». «Escada». «Max Mara». «Calvin Klein ».

И все они всё так же смотрят на неё, как и вчера. Стоп! Келвин Кляйн!

- Поговорим?! – первое, что захотелось Вики сделать в ответ это как следует врезать ему, однако, быстро сообразив, что видимо, Аглая - «великолепная» уже успела поведать Шуре с Пашей о вчерашнем визите Вик, она только кивнула и набрала в грудь воздуха, понимая, что именно сейчас плакать нельзя.

- Я соскучилась… - вдруг говорит Вик и целует в щёку Пашу. Однако, тот отстраняется, хотя Вики успела его поцеловать, и удивлённо смотрит на ту.

- Да как ты можешь?! – повышает голос он. – Ты? С Женей? И надо было ещё и залететь! Ты думала, что никто не узнает? Что никто мне не скажет?

Вики замирает, потрясённо смотря в любимые, родные и ненавистные глаза. В голове не желают укладываться последние происшествия. Как будто пазл, в котором есть лишние детали. И когда ты почти собрал картинку, не можешь понять, что происходит. Вик ничего не отвечает, а только еле заметно качает головой.

- Ну и что ты качаешь головой? Сказать нечего? А я всё узнал! Ты меня кинула! Ты меня предала! Ты меня обидела!...

И не известно, что бы дальше ещё говорил этот лицемер, Вик даже не особо контролируя себя, сжимает руку в кулак и с размаху, на этот раз не щадя Пашу, бьёт его. Затем разворачивается и уходит, однако, не спев дойти до поворота, кидает последнюю фразу:

- И не пользуйся больше этим одеколоном. Не имеешь больше права. – заключает она и тут, прыгая аж через две ступеньки, направляется к классу Шуры. Бить она ту вовсе не собиралась. Девушек она не бьёт.

- Приветик, Шурочка! – пытается улыбнуться Вик, хотя сама уже естественно сообразила, что Шура, конечно, знает всё от Аглаи.

- И тебе того же! – на удивление тоже улыбается Шура, при чём делает она это явно более искусно, чем получилось у Вик.

- Слушай, мы тут поболтали с Пашкой… Ну в общем, я думаю, ему нужно будет фингал под глазом обработать. Займись, пожалуйста. Он внизу, у спорт-зала.







Ещё месяца полтора Вики просыпалась по ночам, если ей вообще удавалось уснуть. Кошмары с именем «Паша». Душно. Стихи. Песни. Однако, вот слёз к тому времени уже не осталось. Вики была сильной и показала эту силу, хотя бы даже самой себе. Из школы она ушла и перешла в экстернат. Друзей из школы боле не осталось. Хотя иногда и приходили смс-ки с номеров, до боли знакомых и ассоциирующиеся с гламурными марками из прошлой жизни. Теперь она была, хотя и было это всё временно, но ей так было хорошо. Словно, проснувшись после кошмара ночью, распахнув окно и глубоко-глубоко вдохнуть свежий воздух, которого так не хватало. А дышалось теперь и впрямь словно свободней. Последнее, что причинило последнюю боль с запахом дорогой марки Кельвин Кляйн был звонок из прошлого.

- Привет, Вик. – раздался голос Паши в трубке мобильного.

- Здравствуй. Что-то нужно?

- Я соскучился. Может увидимся?

- А может не стоит?

- Я подарю тебе розы, которые ты любишь. Сколько скажешь!

- Нет.

- У тебя есть парень?

Вики помедлила, хотя и не видела ничего зазорного в отсутствии любимого человека.

- Нет.

- Ну так почему не тряхнуть стариной? Сколько мы уже с тобой не виделись? Уже два с половиной года. А? Давай!

- Нет. Прости, но я одна…Я так привыкла.

Голос в трубке замолк, но вскоре, перед короткими гудками, послышалось:

- Ну что ж…Я боле не потревожу тебя никогда… обещаю, любовь моя.

---

[Artlady]

Последний день прощанья с миром.



Последний день прощанья с миром,

Прощанья с небом и землей,

Ты был всегда моим кумиром,

А я была твоей судьбой.



Ты был всегда моей печалью,

Любовью, сердцем и душой,

Мое последнее прощанье,

С твоей забытой красотой.



Твой образ больше я не вижу,

Он испарился,словно дым,

Теперь тебя я ненавижу,

И сердце стало вновь пустым.

---

Грусть

[-Emma-]

Грусть



Пусть грусть без устали стучит в окно,

Забыто звездное небо.Лето

Когда-нибудь наступит все равно,

Пусть не в этом городе.Где-то



Пасмурная грусть посеревшего неба

Ловит беспечные стаи.Тучи,

Как в душу грусть не пропускает света,

Привыкли ставить точки.Мучить



Зачем?И эта пустошь облаков!

Пускай немного больно.Пусть

Сквозь звезды,корабли и сказки снов

В окно стучится грусть...

---

[Artlady]

Райские двери



Здесь нету людей,кто живет без любви,

Ведь жить без любви невозможно,

Господь,помоги всем,кто любит и ждет,

Прошу помоги,если это возможно.



Ведь тот человек,кто живет без любви,

Он самый несчастный на свете,

Господь,я прошу и ему помоги,

Пройти через трудности эти.



Господь, помоги всем,кто любит и ждет,

И всем, кто не ждет и не верит,

Господь помоги людям всем на земле,

Пройти через райские двери.

---

Для моей сестрёнки)))

[~Jensen~]

Сказка



Ты просишь на ночь сказку рассказать

И умоляешь её очень страшной сделать

А мне так хочется о чувствах написать

Но не могу с собою я ничего поделать



И начинаю повесть о любви и муках

Да, эта тема лучшее, что есть в мечтах

А принцы и принцессы, всё в разлуках

И ставки в этих сказках только на шутах



Я непременно их заставлю очень злиться

Они не смогут лабиринт судьбы пройти

Им проще было б, просто не влюбиться

Они не могут без забот, на то и есть шуты



И замок будет в том рассказе и колдунья

А ветер принесёт дурную весть в игру

Но ведьма, та окажется смешной шалуньей

В жизнь принца, зельем нарекая суету



Он будет долго смысл искать в самом себе

И каяться в душе и не поймёт причину

Его пути земные, я строчками отдал тебе

Ты как принцесса, должна спасти мужчину



Твоя любовь, она развеет чары и напасти

Слова и действия, помогут избежать беды

Я просто автор этой бурной страсти

А ты как персонаж, не терпишь суеты



Но славный пир и мир настал в сказаньях

А ты не спишь и ждёшь когда развязка

Я объяснил, что жизнь вся в начинаньях

А ты всё ждёшь конец, но это ж сказка...

/Jensen/

---

Сон

[~Jensen~]

Опять смотрю на старый дом, заросший паутиной

И тянет мыслями быть в нём, и хмуро и невинно

Иду по тонким островкам, что не прогнили вовсе

А поступь тихая слышна, шепчу себе, не бойся…



И пусть давно он мёртв, но кажется порой живым

Люблю гулять во сне один по комнатам его пустым

И чтобы шорох от разломов и треск стекла в окне

Услышать хочется тот шёпот, что слышен только мне



Привычка не спроста моя и сила притяженья к дому

Спросил я у творца, откуда здесь полно разломов

Он, молча так взглянув, исчез с уставшего портрета

И снова обманул, решив, что не получится беседа…



Скрип половицы известил, что выход где-то близко

Свой страх давно я отпустил, скорее он меня боится

Не так всё в этом мире грёз и просто, и не так удачно

И не хватает тёплых слёз, а это нужно, однозначно…



Не плачешь ты уже давно и не хочешь видеть солнце

И выход есть, но ты не видишь свет в разбитое оконце

Ты как старинное кино, где кадры в чёрно-белом цвете

А ходишь в дом, чтобы забыть тревоги и заботы эти…

/Jensen/

---

Стишочек) Жду комментариев, хотя и не Пушкин))

[.Арта]

За окном идут дожди

С неба капает вода.

Ты немного подожди-

Будет солнце, как всегда.



Но сейчас ты под зонтом

Смело движешься вперед.

В лужах видно каждый дом,

Отражается народ.



На работу ты бежишь:

Там ведь дел невпроворот.

На секунду задержись!

Ты бежала целый год!



Ты замри о осмотрись-

Солнце выглянуло вдруг.

Видишь солнце? Улыбнись!

Мир - твой самый лучший друг!

@музыка: что-нибудь ретро

@настроение: Пазитиффф

---

Бумажные деревья осени

[UnexistedGirl]

Автор: Daria1214 aka Someoneinblack

Название: «Бумажные деревья осени»

Рейтинг: PG-13



Бумажные деревья осени



Чтобы пришло успокоение, надо лишь выплеснуть всю боль.

Кажется, это я еще сюда не выкладывала=)

Уж отзвенели последние отголоски веселых летних песен. Растворился в воздухе беззаботный детский смех. Задул прохладный ветер. Он проникал во все щели, подхватывал с земли пылинки и уносил их далеко-далеко, разлучая со своими семьями. Просто. Жестоко.

И грустно-грустно было Отчаявшемуся Поэту глядеть на безумный вальс желто-красных листьев, вложивших свою судьбу в руки ветра. И видел Поэт в этом танце давнишний пожар, в котором горела Любовь… и сверкали белые пятна старательно вырезанных из бумаги силуэтов… Ветер все дул и дул и, казалось, никогда уж не остановится. Тихо-тихо напевали что-то деревья, отпуская в последнее путешествие своих детей.

То была песня Осени.

Это она позволила невидимым рукам ветра перебирать веточки-струны деревьев, превращая их колыхание в печальную музыку.

- Поэт, послушай: как прекрасна музыка Осени! Отчего же ты грустен, как туча, сегодня? – спросило потрепанное гусиное перо, что вертел в руках Поэт.

- Разве Осень прекрасна? Все же умирает, - прошептал Поэт, вслушиваясь в нежную песню, звуками которой его окутывал ветер.



И вновь, и вновь… Один и тот же долгий, нескончаемый день. Холодное утро… Тогда впервые выпал снег. Такой белый. Такой искристый. Он огнем горел на солнце… А вечером был настоящий огонь… Холод. Жар. Холод. Жар. Холод. Холод… И пустота… Но сначала был восторг. Утром… пробежаться по первому снегу, поймать несколько снежинок и посмотреть, как таят они от тепла ладони… от тепла тела… теперь давно остывшего тела…



- А разве я уродлива? – спросила Осень, прикасаясь сухими холодными пальцами к плечам Поэта. Она наклонилась над ним и зашептала своим металлическим голосом:

- Разве я так страшна? Ведь за мою будет Зима – блистающее кладбище – а потом снова жизнь – Весна и Лето. Разве я плоха? Разве я виновата, что такова моя роль?

- Я вижу красоту лишь в жизни. И лишь красотою я могу позволить восхищаться моему Перу.

- Если бы Поэт захотел, я бы восхитилось вами, Осень, - прошептало виновато Перо. Поэт обронил его на колени.

- Взгляни на нас при лунном свете. Взгляни на наши листья ночью при золотистом свете фонаря. Разве некрасивы желто-красные кораблики, кружимые ветром в круге света? – зашелестели деревья, и ветер донес их голос до сидевшего на лавочке Поэта.

- Но это Смерть так завораживающе красива, - шептал в ответ Поэт.



Деревья в то утро были покрыты тонким слоем первого снега. И так очаровательны красивы. И так блистательны. Так свежи. Так новы. Словно вырезаны из бумаги… Твой смех. Деревья улыбаются тебе… Мой безумный горький крик. Деревья плачут о тебе…



- И неужели лишь поэтому ты не можешь восхититься последними мгновениями Жизни? – отвечала Осень, склоняясь все ниже и ниже над Поэтом, все крепче и крепче сжимая его в своих воздушно-невидимых объятиях.

Солнце зашло. И в темноте горели лишь фонари. А в их свете купались кружащиеся в своем прощальном вальсе листья.

Поэт смотрел на них, не видя больше ничего...



В тот далекий вечер первые снежинки танцевали вальс под этим же самым фонарем… И листья так поразительно похожи на них. Но в их танце все еще чувствуется жизнь, жестокая и безумная борьба за последнее па – за последнее мгновение жизни… А те снежинки просто падали, они были мертвы… Ты тоже.



Деревья продолжали воспевать Осень. Перо покоилось на блокноте, лежавшем на коленях.

- Ах. Нет-нет. Не могу я воспеть Смерть. Как все ужасно! Вот я смотрю, а мне кажется, что Смерть придет ко мне, как только последний листочек упокоится на земле, покроется слоем дорожной пыли и уж больше не будет сверкать, как прежде.

- Ты ошибаешься, Поэт, - сказали Осень и Деревья. – Ты давно уж мертв, потому что Отчаяние забрало твою душу и твое искусство. Поэт на то и поэт чтобы видеть красоту во всем и всегда уметь ее воспеть так, чтобы сердце замерло от восхищения. Сердце Поэта бьется даже после Смерти.



С темного ночного неба повалил первый снег… В этом году чуть раньше, чем в прошлом… Он шел недолго. Снег вместо дождя. Таяли снежинки. Умирали.



- Слышишь? – говорило Перо. – Возьми меня и пиши, пиши! Пиши, покуда хватит сил водить рукою. Пиши, пока боль не отступит!

- Напиши мне песню и спаси себя, - молила Осень.

- Пробудись ото сна, Поэт! – шептали Деревья. – Увидь в Смерти Жизнь и сделай бессмертными смертные листья. Ведь слово не умирает, оно остается…

И взял Поэт тогда в руки свои Перо и начал писать Оду Бумажным Деревьям Осени. И музыка Осени превращалась в слова на бумаге. Осень шептала Поэту на ухо свою мелодию, а он претворял ее в вечную жизнь на бумаге. И писало его Перо памятник Осени и прославляло красоту осенних деревьев, с опадающими листьями, как сейчас, и покрытых снегом, как много-много осеней назад. Оставались на бумаги все невзгоды и тревоги, что терзали душу.



А снег все шел. Таяли снежинки, прикоснувшись к земле. Умирали. Только деревья вновь казались белыми-белыми… бумажными…



Закончив писать, Поэт приблизился к Деревьям…



..боль еще жила. Больное воспоминание. Вечер, как тогда. Деревья, как тогда. Бумага. Бумага в руках.

А по краям блокнота были нарисованы деревья…



…и произнес:

- Спасибо, что вновь разожгли во мне огонек жизни. Я излил на бумаге горечь и печаль, я воздал хвалы тебе, Осень, но на душе не стало светло и легко… Пусть мое отчаяние навсегда останется в этих стихах бумажными деревьями осени, с которых опали все печали и страдания… За смертью следует возрождение, не так ли?.. Возроди меня, убившая меня же Осень… Боль… Чтобы стало не больно, надо выплеснуть всю боль. Я расскажу вам…

- Ах. Мы знаем твою печальную историю, Поэт, - сказали Деревья. – Мы знаем, что любил ты загадочную девушку.

- Да-да. Она была так легка и красива, так чиста и свободна, что мой взор не мог не полюбить ее, что мое перо не могло не писать для нее. Я не был тогда еще поэтом, а был обычным человеком, чье сердце дрогнуло перед ее красотою. Она была такой загадочной и странной, что я не знал...

- …как с нею говорить, как высказать все, что накопилось на сердце, - говорили деревья.

- И взял я тогда Перо и стал писать. Писать для нее и о ней. И вот однажды я пришел к ней. То было осенью, - сказал Поэт и не в силах больше говорить замолчал.

Деревья за него продолжили рассказ.

- И помним мы, как она сидела перед окном, держа в своих слабеньких руках ножницы, и вырезала из бумаги деревья. Но деревья были без листьев, голые, несчастные…



Голые, без листьев… как те, что были за окном. В тот день, когда пошел первый снег.



- …и дрогнуло мое сердце от жалости.

- На твой вопрос:

- …что это?

- Ответила она:

- Это бумажные деревья осени. Но тогда я слов ее не понял…

- Понял ли ты их сейчас, через три года после ее смерти?

- Нет… Она умерла в этот день три года назад… Вечером того дня, когда я к ней пришел со стихами…

- Ну же? Скажи нам. Отпусти боль, ветер унесет ее.

- Унеси…

Осень еще ниже наклонилась к Поэту. Он чувствовал ее прохладное дыхание на затылке и позволил ей управлять собою. Выронив Перо, он опустился на холодную землю, прижался к ней лицом и молчал.



Земля была теплее, чем тогда… Тогда…

Холодной. Снег не таял. И слезы мерзли, не успел скатиться с лица…



- Говори, - молили деревья, что стали крышею над его головой.

Осень опустилась рядом с ним, накрывая покрывалом из листьев, таких хрупких, таких холодных, так удивительно похожих на те сгоревшие в огне бумажные деревья, что рисовала девушка-загадка.

- Выплесни боль, ты же хочешь этого…

- Если бы это было возможно, я бы хотел, чтобы боль утраты сгорела, как те бумажные деревья осени… чтобы тоска и печаль стали ими…

- Мне тоже было больно и тоскливо той осенью, - шептала Осень. – Скажи, почему ты так упорно не узнаешь меня, не отпускаешь нашу боль?

Поэт молча достал из кармана вырезанное из бумаги деревцо, единственное которое не сгорело.

- Отпусти боль… - шептала Осень.

- Последнее теплое воспоминание, - Поэт погладил бумажное дерево.

- Пусть летит…



Ветер все носил и носил по двору последние листья и первые снежинки.



- А ты живи…

- Что мне жизнь? Во мне проснулась старая осенняя боль…



Яркие отблески пожара на первом снегу. И фонарь горел. И свет его такой похожий на огонь.



- После осени и зимы всегда идет весна и лето… Поверь, что за осенью человеческой жизни следует возрождение.

- Моей осени уже три года…

- Так прекрати ее… Пусть будет весна…

- Избавлюсь ли от отчаяния?

- Избавишься… Не забывай меня. Вспоминай иногда, очень редко… Только отпусти… Я унесу твою боль…

- Но ты ведь будешь со мною?

- Я теперь всегда с тобой…

- В осени…

- В танцующих листьях…

- В листьях…

- В жизни… Отпусти…

Поэт выронил из рук бумажное дерево осени. Ветер подхватил его и понес, поднес к фонарю и запустил в общий прощально-приветственный вальс. Поэт то терял его из виду, то вновь находил, то думалось ему: «Нет, это не тот, это просто лист. Вот мое дерево. А может, не оно?» Принимал он танцующие листья и первые тихие снежинки за бумажное дерево в свете фонаря, а бумажное дерево за вальсирующие листья. И все смешалось. И боль ушла. И осень скоро пройдет, и будет весна… И будет жизнь… Стоило лишь отпустить…

Пришло успокоение…

---

[Лохматый Ветер]

Привет всем начинающим писательницам! И писателям конечно тоже если таковые имеются.

Хотелось бы пригласить вас поучаствовать в конкурсе на лучший рассказ!

Подробности узнаете в моем сообществе!

Жду всех всех всех!))))



http://www.diary.ru/~yes-ter-day/

---

[ZarKeLa]

Три Великие.

ГЛАВА I

Этому городу выпала нелегкая судьба пасть от руки великого полководца Бельзевура, чьи завоевательные походы известны на всю Помеканию, и кого боятся все три Великих Императора. Этот город называется Керсокен, центр Хакилии, где правит один из трех Великих Императоров Хасан Аким Немлет. Он знает, что предстоит его столице, его любимому городу – Азайа, провидица Хакилии, а также любовница брата Хасана Имлана, предсказала Хасану, что Керсокен падет от руки Бельзевура, но он очень хочет предотвратить это. И поэтому решил попросить помощи у другого Великого Императора Акира Шнефета, правящего в Акилие, который очень хочет жениться на младшей сестре Хасана и Имлана, чем и собирается воспользоваться Хасан. Но он не собирается говорить брату и тем более сестре о своих планах. Хасан уже давно думает о том, чтобы убить Имлана, поскольку видит в нем главнейшего своего врага, который может в любой момент свергнуть его.

А тем временем третий Великий Император Гарпиус Простериус “Жестокий”, сидя у себя в келье, размышлял над тем, как ему уничтожить двух Императоров и подчинить себе всю Помеканию. Он всегда размышлял, записывая в дневник свои мысли. Вот и сейчас Гарпиус тщательно выводил иероглифы, аккуратно ведя палочкой по пергаменту.

«...конечно, я понимаю, что без помощи такого могущественного полководца как Бельзевур, мне не справиться с этими никчемными императорами. Один только Бельзевур обладает той силой, которая мне так необходима для завоевания Помекании... Но как? Как заставить его объединиться со мной?.. Понятно, что никакие деньги не завлекут его... Может... отдать за него свою дочь?.. Но она моя единственная дочь... Егилея... Разве я могу жертвовать ею?.. Ей уже 15 лет... она все поймет... Боже, она становится с каждым днем все более похожей на свою мать, да упокой, Асирий, душу её...»

Поняв, что он так и не может ничего решить, Гарпиус вздохнул, отложил палочку в сторону, пробежался глазами по написанному, и встал.

Было уже очень поздно, и Гарпиус знал, что его Егилея сейчас крепко спит у себя в покоях, находящихся в левом крыле их дворца. Но он все равно решил зайти к ней. Ему больше нравится разговаривать с ней спящей. Вечная проблема отцов и детей... Мысли Гарпиуса прервал смех. Он мог бы поклясться на могиле своей усопшей жены, что это смеялась Егилея. Первой мыслью было гневно ворваться и наказать её, но на смену ей пришла совершенно необычная мысль – подслушать. Гарпиус знал, что это против моральных устоев, но он не мог по-другому – его слишком интересовало то, что творилось в душе его дочери, что ее волновало и тревожило, то, чем она совершенно перестала с ним делиться...

- Ты представляешь, Мирия, он подал мне салфетку и сказал, что такой красивой девушке как я негоже плакать. А я ему говорю, что один заморский принц разбил мое сердце...

- Ну, госпожа, что же дальше?

***

-... разбил мое сердце... – и я принялась рыдать и всхлипывать.

- Где оно?

Я удивленно уставилась на него и даже перестала плакать.

- Что “оно”?

- Как что? Сердце Ваше. Его же разбили, надо обязательно осколки собрать, чтобы никто не поранился, и склеить.

Я опешила. Еще пару минут всматривалась в его лицо, улыбнулась и ответила:

- Не знаю...

- Хорошо... а где Вам его разбили, помните?

- Да-а... очень хорошо помню, - я быстро смахнула выступившие слезы, - здесь, именно здесь, у этого злосчастного фонтана все и произошло... Он сказал, что за него сосватали другую и через месяц у них состоится обряд священного союза... – тут я не выдержала и начала всхлипывать... А он, представляешь, сел на корточки и начал что-то собирать. Я уставилась на него, пораженная, даже слегка напуганная происходящим, я тогда еще подумала, что у него с головой не все в порядке... А он вдруг встает и протягивает свои ладони:

- Вот, я все собрал, возьмите, только осторожно, не пораньтесь.

- Что это?

- Ваше разбитое сердце... – и тут он улыбнулся, а я поняла, что тону... меня как будто затягивало в болото... но в приятное... Мне стало так тепло и хорошо... и я ему улыбнулась в ответ....

- Правда?!

Егилея задумчиво вздохнула:

- Правда... – но, спохватившись, удивленно спросила, - Что “правда”?

- Вы ему улыбнулись?

Егилея снова вернулась в свое мечтательно-задумчивое состояние:

- Да... я не могла не улыбнуться... Это было так мило с его стороны – собрать осколки моего сердца...

Гарпиус не видел, но отчетливо чувствовал, как его дочь мечтательно улыбается и вздыхает.

- А как его зовут?

- Зовут?.. Не знаю... я была как зачарованная, тоже протянула руки и “забрала” осколки… Я коснулась его рук… это было так… так…

- Как?

Егилея молчала. Мирия заелозила на подушках от нетерпения:

- Ну скажите же, госпожа, как это было?!

- … волнующе…

Гарпиус вздохнул и улыбнулся: «Наверно это очередной принц приехал просить руки моей дочери… Может это сам Бельзевур? Жаль, что никто никогда не видел его лица… он всегда в этой дурацкой маске…»

- … а он просто ушел. Сказал, что мы еще не раз увидимся… Представляешь?

- Вы влюбились, да, госпожа?

- Мирия! Вот велю тебя завтра выпороть!

- Не велите!

- Это почему же?

- А потому, что я единственная с кем Вы можете поговорить!

Егилея замолчала.

- …пожалуй ты права… но все равно я могу тебя выгнать! – и с этими словами Егилея кинула в Мирию подушку. - Так что иди вон! Вон, я сказала! Я спать хочу, в конце концов…

Тут Гарпиус не выдержал и распахнул массивные двери покоев дочери.

- Неудивительно! – воскликнул он. – Ведь уже давно за полночь!

Егилея вздрогнула и резко вскочила с подушек, лежащих на полу.

- Отец?!

Мирия выронила подушку, которая была запущена в нее Егилеей, и казалась ошарашенной не меньше своей хозяйки. Гарпиус сочувственно посмотрел на девушек и спокойно продолжил:

- Мирия, ты свободна. Иди.

- Да, хозяин.

Егилея проводила несчастным взглядом удаляющуюся Мирию, мысленно прося её остаться, но, когда двери за Мирией закрылись, она сразу же накинулась на Гарпиуса:

- Только не говорите мне, отец, что Вы подслушивали!

Гарпиус хитро улыбнулся.

- Не буду…

Егилея от удивления и стыда потеряла дар речи. Но не на долго.

- Как вы могли, отец?!

- Будем считать это наказанием за то, что в столь поздний час ты все еще не в царстве Мирфуя.

Егилея замолкла, осознавая неправильность своих действий, и поняв, что с отцом лучше не ссориться – вдруг он запретит ей видеться с тем юношей – опустила глаза и смиренно произнесла:

- Да, отец, Вы как всегда правы… простите меня…

Гарпиус вздохнул и подумал: «Молодость…»

- Егилея, я… Я все понимаю - ты юна, красива, полна жизни, и тебе совершенно не хватает дня для того, чтобы познать все и вся. Но… скажи мне, о ком вы говорили? Кто он? Еще один принц?

Егилея испуганно взглянула на отца и снова опустила глаза.

- Отец, я… я не знаю, кто он…

@музыка: Rammstein

---

Написано было на заказ. Вроде, получилось ничего так...

[Logsbery]

"Магнит"

Я срываюсь с места, едва накинув пальто,

Мчусь по магистралям, хотя знак "Запрещено";

Пусть будет Ад, пусть придёт конец Света,

Но я успею к тебе до рассвета.



Огни сливаются в сплошной яркий поток,

Вчера наша с тобой жизнь дала новый виток -

Кончилась игра, все умерли герои,

Лишь мы остались на мрачном поле боя.



Переключаю скорость, жуткий визг тормозов,

Жизнь - паутина только для самих пауков;

Ещё один знак "Стоп", ещё одна верста,

Сегодня будет рушиться заветная мечта.



Ты смотришь на восток - ты ждёшь ухода ночи,

Тебе нужна та, что смотрит в твои очи;

Androgyny. Garbage. Мобильный звонит.

В ответ ты говоришь мне, что между нами магнит...

---

Стих о жителях темного города.

[Кэсси Тайная Вода]

Отражает мышление тех, в чьем сердце обида и мрак.

Тьма повсюду,

Тьма кругом,

Света груда –

Кувырком.

Угас день,

Настала ночь.

Моя тень

Бежала прочь

От меня

К другим теням.

Я одна!

Того же вам!