Большая просьба - оставлять комментарии

[litera-probapera]

1 глава.


Мариам шла вместе со слугой по темному коридору вслед за тюремщиками. Руки и ноги ее были скованы цепями. Сегодня она – преступница, государственная заключенная, а некоторое время назад была правительницей самого могучего государства. «Почему все так несправедливо? Почему именно со мной? Почему именно в мое время?» - все время спрашивала себя Мариам. Но ответы на эти вопросы могла дать лишь судьба…
Все это время Барто, ее слуга, шептал ей на ухо какие-то робкие слова утешения и одобрения, но она его не слышала.
- …но вы не отчаивайтесь, госпожа, все уладится в скором времени, вот увидите, - что ни говори, а Бартоломью, королевский слуга в девятом поколении, умел сохранять спокойствие и хладнокровие в самых сложных передрягах.
-Прости, Барто, что ты сказал? Я просто задумалась…
-Нет, ничего, моя госпожа, - Барто привык, к тому, что его хозяйка часто витала в облаках и не видела ничего, происходящего вокруг.
-Стоять, пришли, - грубый голос тюремщика прервал воцарившуюся на несколько секунд тишину.
Мариам оглядела то место, где они оказались. Темный подземный туннель, такой же, как тот, из которого они только что вышли, продолжался в обе стороны на энное количество сотен километров – по всему королевству ходили толки о тюремных катакомбах. Но их небольшая процессия остановилась перед ржавыми створками лифта, который должен был доставить их в нижний уровень. Всего уровней было пять. На верхнем уровне, под самой поверхностью, трудились каторжники, чьи преступления были настолько серьезными, что им давали право второго перерождения только для того, чтобы их муки длились вечно. Чуть ниже, на четвертом уровне, проматывали пожизненные сроки чуть менее виноватые. На третьем уровне царила похоть и страсть, так как тюремщиками, вынужденными практически всю жизнь находиться под землей без возможности утолять сексуальные желания, был придуман анонимный закон, о существовании которого правительство не знало: чем больше надсмотрщиков ублажит заключенный, независимо от своего пола, тем больше у него шансов на свободу. На втором уровне содержались подростки - мелкие уличные воришки, беспризорники, но едва они перешагивали рубеж 15 – возраста, когда житель Ильмиада достигал половозрелости, их отправляли на третий уровень. А некоторых, либо особо борзых, либо особо красивых, отправляли туда и раньше этого срока. А первый уровень был уровнем элиты. Туда попадали лишь те, кто прежде занимал самые высокие посты, но по каким-то причинам был свергнут и лишен всех прав. Туда и должна была отправиться на вечное поселение Мариам. На вечное, ибо приговор гласил: «До конца дней своих», а по закону Ильмиада, все высокопоставленные особы должны были пройти второе рождение. Стоит сказать, что мысль бежать из катакомб не придет в голову даже сумасшедшему – это равносильно смертной казни. Собственно, раньше наказание пятого уровня ею и заменялось. Но министерство посчитало, что более лояльным было бы сначала даровать преступникам царскую привилегию, а потом заставить их проклинать свою вечную жизнь на протяжении столетий, чем просто лишить их существования.
Створки лифта с лязгом открылись, но войти в кабину пока что было нельзя – оставались еще решетки. Один из надсмотрщиков приложил руку к невидной постороннему глазу щели и пробормотал что-то на неизвестном языке. Стальные прутья ушли в стену.
-Заходи, - с этими словами надсмотрщик толкнул Мариам и Бартоломью так, что они с грохотом ударились о противоположную стену лифта.
-Это я только в полсилы, - сказал тюремщик. Остальные загоготали. Эти надсмотрщики все больше напоминали Мариам огромных неотесанных животных, которыми, по сути, и являлись. «И где они только таких находят?» - так было подумала Мариам, но потом вспомнила, что недавно сама подписала указ о том, чтобы таких особей специально продавало соседнее государство.
-Эх, Барто, вот теперь я понимаю, что была не права.
-Меньше будете думать о себе, моя госпожа, - все так же невозмутимо отвечал слуга.
А лифт тем временем опускался все ниже и ниже на совсем небольшой скорости. Так как створки были только в так называемом «вестибюле», перед глазами бывшей правительницы проплывали ужасные картины.
Верхний уровень. Обезображенные неудачным перерождением и оспой, бесчинствующей на этом уровне, заключенные выдалбливали все новые и новые ходы в толще стен. В надсмотрщиках практически не было толку, ибо перерожденные не чувствовали ни боли ни усталости, лишь тоску по свободе.
Ниже.
Четвертый уровень. Коридор, тускло освещаемый мертвенно-белым светом фосфорных ламп. И никого… Тишина, как в склепе. Ни стука кирок и лопат, ничего. Заключенные в камерах чуть дальше. И никто ни с кем не разговаривал, все даже боялись дышать. Лишь изредка кто-нибудь стонал или вскрикивал во сне.
Еще ниже.
Третий уровень. В лицо Мариам пахнуло жаром и запахом пота и спермы. Ото всюду слышались стоны и хриплые вздохи. И было непонятно, то ли от боли, то ли от наслаждения, то ли от всего сразу. Миловидное личико Мариам скривилось в маске ужаса.
-Ч-что это, как это, как вы можете так… измываться над бедными людьми?!...
Надсмотрщик хрипло хохотнул:
-Ну вы и сказали, «госпожа»! Измываемся? Да я бы и тебя туда бы за милую душу пристроил… и еще скажи, что тебе там не понравилось бы!
Эти слова ударили Мариам больнее, чем бичом, на лице застыла гримаса удивления и отчаяния. Надсмотрщики тупо заржали.
-Ишь ты, какая правильная вся! Кому сказать – не поверят, - издевались тюремщики.
Хохот, стоны, хрипы, все смешалось в общем гуле, у Мариам закружилась голова.
Еще ниже.
Отовсюду слышался детский плач и крики. Мариам стало еще хуже: что-что, а вот детский крик она не выносила… причем, судя по крикам, в тюрьме сидели и младенцы. МЛАДЕНЦЫ! И это все из-за нее? Из-за нее столько невинных людей… нет, когда она окажется на месте, наложит на себя руки.
-Моя госпожа, не смейте об этом даже думать, - Бартоломью как всегда был спокоен в любой ситуации.
-Не приказывай мне, слуга, - прошипела Мариам.
Неизвестно, что ответил бы Барто, но в этот момент решетки снова с лязгом разошлись, и они очутились в подземном городе.
-Твоя остановка, - все так же продолжал издеваться надсмотрщик.
Перед Мариам раскинулась огромная котловина, в которой находились многочисленные дома, дворцы, но не было привычных садов, лесов, птиц. «Каменный город» - так его окрестили.
-С этого момента начинается моя новая жизнь, - мрачно пробормотала Мариам.
-Наша новая жизнь, моя госпожа.
Едва услышав эти слова, Мариам лишилась чувств.

2 глава.


Мариам шла по галерее, в арки которой пробивался свет вечернего солнца. Откуда-то слабо доносились пение и смех. Настроение ее было приподнято, она – новая императрица, только что пережившая новое рождение и обретшая бессмертие. Сердце ее переполняли разные чувства. Прежде всего это была радость. Затем тщеславие, гордость… а где-то на самом дне – скорбь по отцу. Кто же знал, что та жрица окажется настолько непоколебимой? Но ничего, ее казнили, Мариам лично вонзила ей в живот свой клинок. И смеялась, поворачивая его таким образом, чтобы та как можно сильнее помучилась перед смертью. Последним, что жрица увидела в своей никчемной жизни, были безумные глаза теперь уже императрицы. Мариам нравилось убивать. Ничто не могло радовать больше, чем сознание того, что ты почти как Бог, что от тебя зависит жизнь человека – стоит только захотеть, и его голова будет украшать парадную комнату. Императрица зло рассмеялась. Она всегда мечтала о такой безграничной власти… и если бы не эта жрица, она бы сама пришла под видом служанки в палаты к отцу, где он бы непременно попытался отыметь ее… старый извращенец… но потом он отплатил бы ей сполна. В глазах Мариам запрыгали безумные огоньки, губы растянулись в кровожадной гримасе. Но, вот и ее комната. Дверь почему-то приоткрыта. Не обратив на это немного странное обстоятельство никакого внимания, она плавно, как кошка, скользнула в приятный полумрак. Прохлада окутала ее тело. Едва Мариам вошла в комнату, как дверь резко захлопнулась, да с такой силой и скоростью, что своей спиной новоиспеченная императрица ощутила нехороший холодок. Впервые в жизни она испытала настоящий животный страх и панический ужас, граничащий с невменяемостью. Руки начали дрожать, поэтому достать сюрикен или кинжал было бы довольно проблематично. Тут Мариам как будто что-то подтолкнуло вглубь комнаты. Затем она почувствовала, как чьи-то мягкие руки провели ей по волосам, и бархатистый, но немного надтреснутый мужской голос произнес.
-Не бойся меня, я не причиню вреда.
-Кто ты? Откуда… мне кажется, я тебя знаю, но такой голос я бы запомнила, - Мариам пыталась говорить спокойно, но связки ее не слушались – голос то хрипел, то срывался на визгливый крик.
-У меня много имен, но сейчас они не важны. Я пришел… оттуда. Однажды, много лет назад, мы с тобой пересекались, правда тогда ты была другим человеком. Ты - реинкарнация той, что поглотила мир много тысяч лет назад. Сейчас даже то имя нельзя произносить. Снова грядут изменения, старый механизм снова начал закручиваться, и только решение твоей мерзкой души сможет повлиять на ход событий.
-Почему ты так думаешь, с чего ты это взял? – прорычала Мариам. В ее руке сверкнул сюрикен, и яркая сталь вонзилась в руку незнакомца, - Если ты не прекратишь нести этот не несущий смысла бред, я вскрою твою аорту!
Незнакомец, коротко усмехнувшись, схватил императрицу за руку, в которой было оружие.
-Позволь мне забрать у тебя эту вещицу, такой девушке, как ты, она ни к чему.
-КТО ТЫ?! МРАЗЬ, ГОВОРИ СЕЙЧАС ЖЕ!!!!
Мужчина рассмеялся легким, как ночной ветер, смехом.
-Если тебя так интересует мое имя… Допустим, меня зовут Сэмюель, тебе это о чем-то говорит?
Мариам это естественно, не говорило ни о чем. Она лишь смотрела злобно-затравленным взглядом, беснуясь от своей беспомощности.
-Вот и славно. Допустим, я скажу тебе, что мне совершенно нет дела ни до кого и ни до чего. Я лишь историк этого пропащего мирка. Я – созерцатель. Я ни во что не вмешиваюсь. Я прихожу только тогда, когда мне нужно рассказать человеку о его предназначении. Я все сказал. Прощай, - с этими словами Сэмюель как будто бы растаял в воздухе. Окровавленный сюрикен упал на пол, императрица его тут же подобрала. Безусловно, этот человек оставил Мариам наедине со злостью, недоумением и бессилием.
Императрица подошла к окну, занавешенному огромным количеством штор и багет, чтобы свет, которого всегда было слишком много, не просачивался в ее обиталище. Слабый ветер легкой струей просачивался в комнату через приоткрытую форточку. Мариам втянула носом свежий воздух. Она терпеть не могла этих незнакомцев. Но Сэмюель ее заинтересовал. Императрица решила спросить у Бартоломью о том, кто был ее гость, и позвонила в колокольчик, назначением которого как раз и был вызов слуги, если это понадобится хозяйке.
-Да, ваше высокопревосходительство, - открыв дверь и поклонившись, сказал слуга.
-Барто, ты знаешь некоего Сэмюеля, который называет себя историком мира?
-Сэмюеля, моя госпожа? Вам довелось встретить этого нечеловека?
-Почему нечеловека, Барто? – Мариам вертела в руках окровавленный сюрикен.
-Никто из людей не смог бы столько прожить, ваше высокопревосходительство. Это существо ведет летопись мира с давних времен. Но он ни во что не вмешивается, в общем – просто наблюдатель. Больше о нем ничего не известно.
-Вот как… ладно, раз больше не знаешь, иди вон, бесполезная тварь.
-Слушаюсь, госпожа.
Дверь захлопнулась за ушедшим. «Так вот значит как… наблюдатель-летописец, которого невозможно убить. Вот ты какой, Сэмюель. Ну ничего… ничего… я доберусь до тебя, я все о тебе разузнаю.»
Вдруг, все вокруг Мариам поплыло. Императрица провалилась во тьму. Но через некоторое время окружающая обстановка вновь начала проясняться. Девушка очутилась в неизвестной комнате, она лежала на огромной мягкой кровати с задернутым балдахином, за которым виднелся чей-то темный силуэт.
-Я рад, что ты вспомнила о нашей прошлой встрече, Мариам.
Снова этот бархатисто-надтреснутый голос. Снова этот Сэмюель.
-Ты снова пришел… но зачем?
-Я помогу тебе выбраться отсюда, так и быть. Хотя вмешиваться – это против моих правил.
-Спасибо, но я как-нибудь сама.
-Ты думаешь, я буду тебя спрашивать?
Тень Сэмюеля подошла к балдахину. Историк поднял руку и распахнул полог. Мариам наконец-то смогла увидеть этого человека, она обрадовалась этой возможности, ведь, хотя императрица сама себе в этом не признавалась, но ей хотелось увидеть этого человека. Довольно высокий жилистый сухопарый мужчина, одетый в багряный камзол, поверх которого был накинут дорожный плащ. Длинные черные волосы прямыми локонами спускались до плеч. Черты лица приятные, мужественные. Но больше всего Мариам поразили его глаза. Они были ярко-оранжевыми, пронзительными. Казалось, что эти глаза заглядывают в самую душу, в самое сокровенное. У заключенной перехватило дыхание.
-Я вижу, мой облик поразил тебя. Ну так что, ты примете мою помощь?
-Да, приму… помоги мне выбраться отсюда, прошу.
Сэмюель видел, как разительно поменялась императрица за полгода, прошедшие со дня ее последней встречи. Прежде злые и бессердечные глаза, налитые кровью, стали пустыми и мертвыми, как у загнанного зверя. Лицо осунулось, Мариам сильно похудела, стала костлявой. Некогда роскошное платье превратилось в лохмотья, едва прикрывавшие израненное тело, волосы стали намного длинней и спутанней. Но в то же время поменялась ее душа. Заключенная императрица раскаивалась в содеянном. Сейчас Сэмюель видел перед собой уже не мегеру, а несчастного падшего ангела.
-Помоги мне, - повторила она, - помоги мне выбраться отсюда и спасти всех тех, в муках которых я виновата.
Сэмюелю не оставалось ничего иного, как согласиться.
-Подожди немного, я смогу найти выход. А пока я должен идти. До скорого.