Sulivan
Сила воображения.
Отличная штука воображение. Счастье, когда оно у тебя есть, и ты умеешь с ним обращаться. Воображение помогло Тициану создать «Кающуюся Марию Магдалину», а Леонардо да Винчи подтолкнуло к работе над созданием прообраза вертолета, велосипеда, да и много чего еще. Именно воображение направило гений Циолковского на создание «теории о возможности преодоления космического пространства посредством летательных аппаратов на реактивной тяге». В общем, не будь у человечества воображения, мы бы до сих пор сидели мы у костра с дубинами. Человек без воображения туп, глуп и безнадежен. Однако, их в природе не становится меньше. Загадка природы, какая – то. Но, поскольку матушка природа во все любит гармонию, то наверняка общее количество тупиц она пытается сбалансировать количеством людей с явно ненормальным шизофреническим или параноидальным воображением. Я, конечно, проконсультируюсь с этими выводами со своим знакомым психиатром, а потом расскажу вам. Речь сейчас не об этом.
Я хотел бы поговорить о тех людях, у которых это самое воображение есть, но что с ним делать и как с ним правильно обращаться не знают.
Шел май, далекого уже восемьдесят первого года. По Сов. гаванскому гарнизону шла рота солдат. Шла, как положено строем, повзводно, в колону по три. Флажковые впереди и сзади колоны. В общем, все по уставу, как положено. Вел колонну, старший сержант Войтукевич, которому до дембеля осталось недели две-три. Это был здоровый бугай, который чаще работал кулаками, чем головой и отношение в роте к нему было двоякое. Его либо боялись, либо уважали. В конце колоны, как положено, шли дембеля и тоже в ногу. Но делали они это скорее по вдолбленной в их головы привычке, чем из – за служебного рвения.
Но вот из - за поворота на нашу улицу свернула молодая красивая девушка. Это была дочь одного из командиров частей дислоцированных в нашем гарнизоне. Отец пристроил её в военную прокуратуру гарнизона, каким – то писарем, (хотя все знали, что её отцу уже предложили перебраться из этого забытого богом места в Московский военный округ и вся семья пакует чемоданы).
Она ежедневно ходила в это время по этой улице домой, но если зимой её появление мало кого интересовало, то с приходом весны, и постепенной сменой её гардероба на более летний, это вызывало всё более повышенный интерес, доходящий у некоторых до экстаза. Увидев роту солдат, девушка благоразумно перешла на тротуар. Но это ее не спасло.
- Дэвущка, а дэвущка, вам не скучно одному – не вытерпел Бесо Махарадзе.
В строю среди годичников раздался дружный хохот.
- Отставить разговорчики в строю – прикрикнул на них старший сержант, и тишина была восстановлена. Кроме болтливого Махарадзе и разговаривать - то никто особо не хотел, ибо вся рота, все сто двадцать человек, дружно глазами поедали местную красавицу.
- Отставить равнение налево! – уже рявкнул Войтукевич и рота безропотно развернула головы в нужном направлении и молча побрела по дороге не сбивая при этом шаг. Но тут Войтукевич с удивлением услышал чье – то негромкое бурчание.
- Да что же это такое… Да сколько ж можно… Да куда ж это годится…
Войтукевич повернулся и с удивлением увидел, что все эти стоны и бормотания доносились от Серёги Котова, его старого закадычного дружка.
- Ты чего Серега? – с удивлением уставился на него Войтукевич.
- Нет, ты только посмотри, что делается! - не унимался Серега, до сих пор не отрывая глаз от той девицы, - Юбку – то надела короче некуда, и лифчик не носит, а блузка с такими вырезами, что все груди на улице болтаются! И какие груди! Не могу я больше!
- А чего ты не можешь – то? – флегматично спросил Войтукевич.
- Ну, видишь, ли – многозначительно произнес Серега и глазами показал на свою ширинку. С ширинкой было, что – то явно не в порядке.
- А-а…понятно, - довольно флегматично протянул Войтукевич, - И что с того?
- Правильно про тебя ротный сказал, что если бы ты почаще головой работал, то цены бы тебе не было.
- Но ты полегче, полегче – повысил голос Войтукевич,- Сам - то больно умный. Вижу я, какой головой ты думаешь, - и он покосился не его ширинку, - ходить то не мешает?
- Да мне все сейчас мешает! Я уже и спать ложиться боюсь. Не сплю совсем, извелся.
- Чего – это вдруг?
- Да как глаза закрою, так все её и вижу. И уж, в каких только видах и позах…
Раза три уже ночью кончил. Стыд один. Хоть и не ложись вовсе. Перед мужиками неудобно.
- О, как, брат, у тебя всё запущено, - посочувствовал Войтукевич. – это все от- того, что ты фантазируешь много.
- Чего, чего? – переспросил его Серёга.
- Воображение у тебя сильно развито, вот оно тебя и мучает.
- Ну, это я и без тебя знаю, Фрейд ты наш. Ты лучше скажи что сделать – то надо, чтоб не мучиться мне так.
- Как что? Возьми себя сам в руки и докажи, что ты мужчина.
- Дубина! Я же тебе про чувства говорю, понимаешь? А ты мне про Дуню Кулакову…
- Ну, тогда тут думать нужно.
- Думай, думай, ты ж у нас командир, вот ты и думай.
Войтукевич сдвинул брови, что означало у него крайнюю степень умственного напряжения. Минуты через три он изрек:
- Ну, раз у тебя так развито воображение, то надо, что бы оно работало не во вред тебе, а во благо.
- Как это? Давай ближе к делу.
- Представь себе, пришла она сейчас домой, и захотелось ей в туалет по большой нужде. Может такое быть?
- Может, конечно, человек, ведь, она.
- Представь, что она уже дня три как не может это сделать. То ли кефир ей просроченный попался, то ли еще, что ни будь. С каждым ведь может такое случится. Но на этот раз случился не просто запор, а Запорище!!! И вот наша, пардон, ваша красавица с вздохами, но с надеждой заходит в туалет. Три дня мучительного ожидания и надежд на то, что все решится само собой, окончены. Намерения её очень серьёзны: сейчас или никогда! Пристроив свою жо.. , опять прошу пардону, свою белую и нежную попку на мяконькую сидушку унитаза она набрала побольше воздуха в свои легкие, и как штангистка, взявшая рекордный вес издала протяжный звук, напоминающий и стон и вопль одновременно. От подобного напряжения лицо, и как не странно задница стали одновременно краснеть. Её вопль продолжался до последней молекулы воздуха в легких. Лицо приобрело лиловый оттенок, глаза стали наливаться кровью, анус раскрылся до неприличных размеров, но все безрезультатно. После трех – четырех коротких, но резких глотков воздуха она вновь повторила свой боевой клич. Глаза повылазили из орбит, пот крупными каплями побежал по лицу, прокладывая до самого подбородка дорожки из побежавшей туши. Вены на шее от напряжения стали похожи на красные веревки, какая – то жилка билась в ритм учащенного пульса. Затем последовала третья попытка.
Пот уже струился не только по лицу, но и тонкой струйкой бежал меж грудей и в купе с запахами сопутствующих газов вонь в тесном туалете стояла такая, что щипало глаза.
В легком смятении чувств, после некоторого раздумывания, она вставила два пальца себе во влагалище, и вертикально-поступательными движениями стала помогать продвигаться по своей прямой кишке тот столб фекальных масс.
И, о чудо, её серьезные намерения стали воплощаться в жизнь. Как Антон Павлович Чехов «по капле выдавливал из себя раба», так наша прекрасная рабыня унитаза выдавливала из себя позавчерашний кусочек вишневого торта с орехами.
Через пять минут с чувством полного удовлетворения она откинулась на крышку унитаза. И не смотря на то, что зад болел как после взвода солдат, руки и ноги тряслись, мокрые от пота волосы грязными прядями облепили лицо, измазанное тушью вперемешку с помадой, и даже горло пересохло и болело от напряжения, она подумала: «Вот она победа!» и прикурив от старой бензиновой зажигалки крепко затянулась «Золотым Руном».
Войтукевич закончил разглагольствовать, но еще секунд тридцать стояла тишина.
- Ну? – спросил Войтукевич, поглядев на Серегу Котова, - Помогло?
- Знаешь, Леха, гад ты после этого! Ведь ты же всю любовь мою погубил! Друг еще называется!
- Да какая, к черту, любовь! Брось ты! Главное, что ты теперь до дембеля крепко спать будешь. Видишь, какая сильная штука воображение!
Отличная штука воображение. Счастье, когда оно у тебя есть, и ты умеешь с ним обращаться. Воображение помогло Тициану создать «Кающуюся Марию Магдалину», а Леонардо да Винчи подтолкнуло к работе над созданием прообраза вертолета, велосипеда, да и много чего еще. Именно воображение направило гений Циолковского на создание «теории о возможности преодоления космического пространства посредством летательных аппаратов на реактивной тяге». В общем, не будь у человечества воображения, мы бы до сих пор сидели мы у костра с дубинами. Человек без воображения туп, глуп и безнадежен. Однако, их в природе не становится меньше. Загадка природы, какая – то. Но, поскольку матушка природа во все любит гармонию, то наверняка общее количество тупиц она пытается сбалансировать количеством людей с явно ненормальным шизофреническим или параноидальным воображением. Я, конечно, проконсультируюсь с этими выводами со своим знакомым психиатром, а потом расскажу вам. Речь сейчас не об этом.
Я хотел бы поговорить о тех людях, у которых это самое воображение есть, но что с ним делать и как с ним правильно обращаться не знают.
Шел май, далекого уже восемьдесят первого года. По Сов. гаванскому гарнизону шла рота солдат. Шла, как положено строем, повзводно, в колону по три. Флажковые впереди и сзади колоны. В общем, все по уставу, как положено. Вел колонну, старший сержант Войтукевич, которому до дембеля осталось недели две-три. Это был здоровый бугай, который чаще работал кулаками, чем головой и отношение в роте к нему было двоякое. Его либо боялись, либо уважали. В конце колоны, как положено, шли дембеля и тоже в ногу. Но делали они это скорее по вдолбленной в их головы привычке, чем из – за служебного рвения.
Но вот из - за поворота на нашу улицу свернула молодая красивая девушка. Это была дочь одного из командиров частей дислоцированных в нашем гарнизоне. Отец пристроил её в военную прокуратуру гарнизона, каким – то писарем, (хотя все знали, что её отцу уже предложили перебраться из этого забытого богом места в Московский военный округ и вся семья пакует чемоданы).
Она ежедневно ходила в это время по этой улице домой, но если зимой её появление мало кого интересовало, то с приходом весны, и постепенной сменой её гардероба на более летний, это вызывало всё более повышенный интерес, доходящий у некоторых до экстаза. Увидев роту солдат, девушка благоразумно перешла на тротуар. Но это ее не спасло.
- Дэвущка, а дэвущка, вам не скучно одному – не вытерпел Бесо Махарадзе.
В строю среди годичников раздался дружный хохот.
- Отставить разговорчики в строю – прикрикнул на них старший сержант, и тишина была восстановлена. Кроме болтливого Махарадзе и разговаривать - то никто особо не хотел, ибо вся рота, все сто двадцать человек, дружно глазами поедали местную красавицу.
- Отставить равнение налево! – уже рявкнул Войтукевич и рота безропотно развернула головы в нужном направлении и молча побрела по дороге не сбивая при этом шаг. Но тут Войтукевич с удивлением услышал чье – то негромкое бурчание.
- Да что же это такое… Да сколько ж можно… Да куда ж это годится…
Войтукевич повернулся и с удивлением увидел, что все эти стоны и бормотания доносились от Серёги Котова, его старого закадычного дружка.
- Ты чего Серега? – с удивлением уставился на него Войтукевич.
- Нет, ты только посмотри, что делается! - не унимался Серега, до сих пор не отрывая глаз от той девицы, - Юбку – то надела короче некуда, и лифчик не носит, а блузка с такими вырезами, что все груди на улице болтаются! И какие груди! Не могу я больше!
- А чего ты не можешь – то? – флегматично спросил Войтукевич.
- Ну, видишь, ли – многозначительно произнес Серега и глазами показал на свою ширинку. С ширинкой было, что – то явно не в порядке.
- А-а…понятно, - довольно флегматично протянул Войтукевич, - И что с того?
- Правильно про тебя ротный сказал, что если бы ты почаще головой работал, то цены бы тебе не было.
- Но ты полегче, полегче – повысил голос Войтукевич,- Сам - то больно умный. Вижу я, какой головой ты думаешь, - и он покосился не его ширинку, - ходить то не мешает?
- Да мне все сейчас мешает! Я уже и спать ложиться боюсь. Не сплю совсем, извелся.
- Чего – это вдруг?
- Да как глаза закрою, так все её и вижу. И уж, в каких только видах и позах…
Раза три уже ночью кончил. Стыд один. Хоть и не ложись вовсе. Перед мужиками неудобно.
- О, как, брат, у тебя всё запущено, - посочувствовал Войтукевич. – это все от- того, что ты фантазируешь много.
- Чего, чего? – переспросил его Серёга.
- Воображение у тебя сильно развито, вот оно тебя и мучает.
- Ну, это я и без тебя знаю, Фрейд ты наш. Ты лучше скажи что сделать – то надо, чтоб не мучиться мне так.
- Как что? Возьми себя сам в руки и докажи, что ты мужчина.
- Дубина! Я же тебе про чувства говорю, понимаешь? А ты мне про Дуню Кулакову…
- Ну, тогда тут думать нужно.
- Думай, думай, ты ж у нас командир, вот ты и думай.
Войтукевич сдвинул брови, что означало у него крайнюю степень умственного напряжения. Минуты через три он изрек:
- Ну, раз у тебя так развито воображение, то надо, что бы оно работало не во вред тебе, а во благо.
- Как это? Давай ближе к делу.
- Представь себе, пришла она сейчас домой, и захотелось ей в туалет по большой нужде. Может такое быть?
- Может, конечно, человек, ведь, она.
- Представь, что она уже дня три как не может это сделать. То ли кефир ей просроченный попался, то ли еще, что ни будь. С каждым ведь может такое случится. Но на этот раз случился не просто запор, а Запорище!!! И вот наша, пардон, ваша красавица с вздохами, но с надеждой заходит в туалет. Три дня мучительного ожидания и надежд на то, что все решится само собой, окончены. Намерения её очень серьёзны: сейчас или никогда! Пристроив свою жо.. , опять прошу пардону, свою белую и нежную попку на мяконькую сидушку унитаза она набрала побольше воздуха в свои легкие, и как штангистка, взявшая рекордный вес издала протяжный звук, напоминающий и стон и вопль одновременно. От подобного напряжения лицо, и как не странно задница стали одновременно краснеть. Её вопль продолжался до последней молекулы воздуха в легких. Лицо приобрело лиловый оттенок, глаза стали наливаться кровью, анус раскрылся до неприличных размеров, но все безрезультатно. После трех – четырех коротких, но резких глотков воздуха она вновь повторила свой боевой клич. Глаза повылазили из орбит, пот крупными каплями побежал по лицу, прокладывая до самого подбородка дорожки из побежавшей туши. Вены на шее от напряжения стали похожи на красные веревки, какая – то жилка билась в ритм учащенного пульса. Затем последовала третья попытка.
Пот уже струился не только по лицу, но и тонкой струйкой бежал меж грудей и в купе с запахами сопутствующих газов вонь в тесном туалете стояла такая, что щипало глаза.
В легком смятении чувств, после некоторого раздумывания, она вставила два пальца себе во влагалище, и вертикально-поступательными движениями стала помогать продвигаться по своей прямой кишке тот столб фекальных масс.
И, о чудо, её серьезные намерения стали воплощаться в жизнь. Как Антон Павлович Чехов «по капле выдавливал из себя раба», так наша прекрасная рабыня унитаза выдавливала из себя позавчерашний кусочек вишневого торта с орехами.
Через пять минут с чувством полного удовлетворения она откинулась на крышку унитаза. И не смотря на то, что зад болел как после взвода солдат, руки и ноги тряслись, мокрые от пота волосы грязными прядями облепили лицо, измазанное тушью вперемешку с помадой, и даже горло пересохло и болело от напряжения, она подумала: «Вот она победа!» и прикурив от старой бензиновой зажигалки крепко затянулась «Золотым Руном».
Войтукевич закончил разглагольствовать, но еще секунд тридцать стояла тишина.
- Ну? – спросил Войтукевич, поглядев на Серегу Котова, - Помогло?
- Знаешь, Леха, гад ты после этого! Ведь ты же всю любовь мою погубил! Друг еще называется!
- Да какая, к черту, любовь! Брось ты! Главное, что ты теперь до дембеля крепко спать будешь. Видишь, какая сильная штука воображение!
-
-
21.09.2006 в 17:44