моя попытка написать фэнтезиХолодное осеннее небо было затянуто тучами, моросил противный мелкий дождь, пронзительный ветер шелестел в листьях увядающих деревьев. Густой лес был полон мрака в надвигающихся вечерних сумерках. По узкой, заросшей просеке, стрелой рассекающей зелено-багровую толщу леса, шел старик. Это был непростой старик. Странно было и то, что он идет по этой давно забытой, заброшенной и опасной дороге в такое время, странным был и его наряд, похожий на наряд магов и волшебников, что обитают в старых волшебных сказках, тех, что и по сей день радуют наш слух. Длинная иссиня-серая мантия спускалась до земли и развевалась на ветру. Высокая остроконечная шляпа, изрядно потрепанная, прикрывала голову старика от дождя и ветра, поля ее были так широки, что под ними едва различимо было его изборожденное морщинами лицо. В руке старик держал посох, конец которого был увенчан странным синим камнем. Но особенно удивительна была его борода – длинная белая борода, которая довершала его почти сказочный, невероятный вид. Куда старик шел, зачем, и что заставило его пойти по этой страшной дороге через опасный, полный тайн лес, никто не знает и никогда уже не узнает. Однако вокруг было тихо, ничто не нарушало могильной, жуткой тишины, кроме свиста ветра да карканья столетнего ворона, сидящего на ветвях векового дуба.
Внезапно раздались крики, и на дорогу выскочила банда разбойников. Они напали на старика, и один из них с жадным блеском в глазах вонзил ему в спину кинжал. Старый странник выронил посох, и упал на землю, устланную сухими листьями. Из его ветхой сумы выпали несколько свитков, пожелтевших от времени, и какая-то старая книга с непонятными знаками. Молодая девушка, предводитель банды мародеров, склонилась над умирающим старцем. «Я предвидел… - с трудом проговорил он, - я знал, что здесь найду свой конец…так знай же! – его глаза внезапно яростно заблестели, - Знай, Адаманта, дочь разбойника, нити твоей жизни недолго осталось виться и падёшь ты от руки эльфа!». Сказав это, уста старика сомкнулись навеки. Презрительным смехом отозвалась банда на предсказание старца, лишь Адаманта некоторое время стояла зачарованная, недоумевая, откуда странник знает ее имя? Но, потом, смутившись своей трусости, засмеялась вместе со всеми. Банда разбойников, подобрав добычу, направилась в лес и вскоре скрылась в чаще, накрытой вечерней тьмой.
Ранним утром мутное солнце поднялось сквозь густой туман, спустившийся на опушку. Алмазами блестели крупные капли росы, покрывшие лес свежестью после ночного дождя. Под раскидистым дубом слышался грубый говор и смех собирающихся на охоту разбойников. Неподалеку в большой пещере проснулась молодая разбойница, и, собрав стрелы в колчан, уже собралась выходить, но тут ее внимание отвлекла книга, лежащая недалеко от груды награбленного добра так, что сонное солнце могло вырвать ее из темного угла. В голове ее быстро пронеслись события прошедшего дня, азарт перед утренней охотой как рукой сняло, Адаманта застыла перед выходом из пещеры и глядела испуганными глазами на книгу. В её сознании громом звучали слова старика: «Нити твоей жизни недолго осталось виться!». Девушка никак не могла понять причину её внезапной трусости перед пустыми предсмертными угрозами какого-то сумасшедшего старца, и почему она, дочь разбойника Гарольда, известного своей жестокостью, разбойника, который держал в страхе все ближние деревни, никак не может выкинуть из головы это предсказание. Её воля была закалена законами леса, характер воспитан мечом и луком, её гордостью были бесстрашие и твёрдость, доставшиеся в наследство от отца. Величайший стыд перед самой собой испытывала она, осознавая, что напугана. «… падёшь от руки эльфа!» - пронеслось в голове, и тут Адаманта вдруг рассмеялась. «Паду от руки эльфа! Кто такие эльфы? Эти сказочные существа, которые живут лишь в байках, которые рассказывают детям? Этот старик, видимо, совсем сумасшедший!». Этими словами успокоила себя разбойница, однако, в глубине души она помнила, что её отец не раз рассказывал ей историю его путешествия на северо-восток, в страну лесистых гор и быстрых рек, тогда, когда он был ещё не разбойником, а простым путешественником. Там, в тиши густой чащи, он перебирался через узкий ручеёк вместе со своим самым верным другом и напарником Луи. У ручья путники остановились, выбирая место для брода. Вечерело. Ветер, блуждающий в кронах высоких густых деревьев, становился все холоднее. Какая-то непонятно–таинственная, волшебная атмосфера этого места пугала и завораживала путешественников. Решено было устроить привал после переправы. Выбрав самое мелкое место на каменистом дне ручья, Луи поправил заплечный мешок и ступил в прозрачные, необычайно чистые воды. В этот самый момент с пронзительным свистом рассекла воздух тонкая стрела и вонзилась прямо в сердце Луи. Истошный крик боли вырвался из его уст, и он упал замертво. На другом берегу ручья, залитого закатным солнцем, мелькнул облик странного существа, и Гарольд на мгновение взглянул прямо в глаза убийце. Таинственный холод ворвался к нему в душу вместе с этим взглядом, но это продолжалось всего миг, существо скрылось в чаще, не издав ни одного звука, не потревожив ни одной травинки на бархатном ковре, устилавшем землю. Холод этого мимолётного взгляда Гарольд запомнил на всю жизнь. Поражённый и напуганный, он подбежал к другу и, наклонившись над ним, взглянул в его мёртвые открытые глаза, в которых застыл отпечаток предсмертной агонии. С ужасом осознав, что потерял своего лучшего друга, Гарольд выдернул стрелу из его окровавленной груди и поклялся себе, что узнает кто или что так хладнокровно убивает людей и, чтобы не случилось, отомстит ему. Свернув с намеченного пути, Гарольд в одиночку пробрался через темный густой лес, населенный жестокими таинственными существами. Сначала он бежал, не разбирая дороги, страх и горе несли его, но, когда луна поднялась над деревьями, силы стали покидать его. Собрав волю в кулак, он всё же продолжил свой мучительный путь, хотя его сердце и обливалось кровью. Наконец выбравшись из леса, он набрёл на какую-то деревушку, в которой остановился на ночлег. После этого страшного дня Гарольд, подпитываемый злобой и ненавистью, внимательно изучал стрелу, увлёкся старинными книгами, в которых вычитывал о созданиях, с испокон веков обитающих в густых лесах, о созданиях, называемых эльфами. Он изучал их оружие и убедился в том, что именно эльф жестоко убил его верного друга. Но книги увлекли Гарольда ненадолго. Жизнь изрядно потрепала его, укрепила в нём волю и дух, закалила его характер и сделала из него жестокого человека, для которого смерть стала неотъемлемой частью повседневной работы ради наживы.
Адаманта помнила эту историю, но убедила сама себя, что её отец мог ошибиться, что это был никакой не эльф, а обычный разбойник или мародёр. «К тому же, даже если эльфы существуют, что, скорее всего, неправда, то они живут где-то далеких краях, куда я точно никогда не отправлюсь» - так думала Адаманта, но её мысли были прерваны голосом Мигеля, зашедшего в пещеру. Увидев разбойницу в углу перед закрытой книгой и посохом старца, он хихикнул. «Что, все никак не забудешь этого пенька, которого вчера зарубила? Пошли, нам пора на охоту, уже солнце почти в зените». Повесив колчан на плечо, Адаманта вышла из пещеры и тут же была встречена радостными возгласами пяти разбойников. «О-о-о! Ну наконец-то! – закричал глубоким басом Карл, самый высокий из разбойников, похожий на медведя великан, - мы уже думали, ты никогда не проснёшься». «Куда мы сегодня отправимся?» – спросила Нарифа, смуглая воительница из далеких стран, прекрасно владеющая копьем и мечом. «Никуда. Сегодня просто поохотимся» - ответила Адаманта. Гул разочарования раздался среди разбойников. «А ну заткнитесь! Я сказала только поохотимся! - закричала вдруг Адаманта, - Собирайтесь!»
«Нехороший день для охоты, - возразила Нарифа, - слишком ветрено. Нехороший день». «Всё равно. Я сегодня не в настроении грабить и убивать», - ответила Адаманта, и разбойники отправились охотиться. Позже, преследуя газель, разбойница убедилась, что надо было послушаться Нарифу. Обычно меткие стрелы Адаманты ветер относил в сторону, отпугивая всю добычу. Бросив пустую затею пристрелить проворную газель, девушка убрала лук и присела отдохнуть на холодный камень под раскидистой елью. И опять ей в голову пришли слова старца. Как она ни старалась, они не покидали её разум так же, как страх не покидал её душу. Взбешённая своей трусостью, которая первый раз посетила её за многие годы, Адаманта вскочила и побежала, не разбирая дороги, пытаясь убежать от собственных мыслей. Она не могла оправдать свой страх, но и избавиться от него она тоже не могла. Ветви деревьев царапали её лицо, но она продолжала бежать вперёд, бежать, куда глаза глядят. В конце концов, она выбежала из леса на открытый высокий холм, с которого видны были земли на мили вокруг. Свежий ветер подул ей в лицо, развевая волосы. Далеко на юге виден был дым из труб домов, стоящих на самой окраине леса. За ними начиналось большое селение Вудлэйк. На западе лес доходил до самого горизонта, так, что казалось, нет ему конца. Повернувшись на север, Адаманта увидела объятые дымкой высокие лесистые горы, за которыми лежали неизведанные земли, в которые отправлялись только путешественники, смельчаки и сумасшедшие искатели сокровищ. К востоку череда гор уплывала в даль, смешиваясь с лесом, за которым стояли далёкие большие города с высокими домами из белого камня, в которых бывал мало кто из диких деревенских людей, а те, кто бывал, возвращались редко, привозя с собой множества странных вещей, книг и хорошего оружия, а рассказы о больших городах и странах нравились деревенскому люду более всех остальных. Но Адаманта не видела этих городов, она и в Вудлэйке бывала редко. Нельзя сказать, что её разбойничья жизнь очень нравилась ей. Её, молодую и энергичную девушку, что-то тянуло туда, за горы и леса, в неизведанные края, как и её отца когда-то. Вдыхая свежий осенний воздух, она смотрела вдаль, туда, где лес заходил за горизонт. Вдруг сзади раздались голоса и на холм вбежали разбойники, оторвав Адаманту от её размышлений. «Вот ты где! Мы уже обыскались. Это было нелегко, но мы поймали дичь», - сказал Мигель и показал молодого оленя, которого нёс на плечах.
Ночью тишина леса прерывалась лишь стрекотанием сверчков и мирным храпом лежащего неподалеку Карла, но Адаманта никак не могла заснуть. Она думала о том, как изменилась её жизнь после встречи со старым странником на заброшенной дороге. Равнодушная, бессердечная и бесстрашная разбойница, которая никого не боялась и никого не щадила теперь с ужасом открывала в своей душе неизвестные ей ранее чувства, глубоко запрятанные жестким воспитанием, чувство страха, жалости и сострадания. Впервые за всю жизнь она раскаялась в совершенном убийстве, хотя сама и не хотела этого. Она не знала, чем подействовал на неё этот странный старец и яростный взгляд его глубоких глаз, но она начала понимать, что неотвратимо меняется. Человечность, которую она подавляла в себе с раннего детства, доброта, которой она стыдилась, теперь открывались в ней с новой силой, отодвигая жестокость на второй план. В конце концов, разбойница заснула беспокойным сном, во сне ей привиделся кошмар: она видела старого мага, дальние страны, густые леса, войны и кровь далеких времен и книгу, ту самую книгу, которую нёс в потрёпанной сумке старец. Книга открылась, и чей-то чёрный взгляд заглянул ей прямо в душу, в самое сердце. Адаманта проснулась вся в холодном поту и увидела Вильмонда, самого старшего из разбойников, сидящего с факелом над раскрытой книгой. Это была та самая книга, что Адаманта видела во сне.
- Ты знаешь этот язык? Что там написано? – нервно спросила разбойница.
- Я не могу разобрать всё, но, кажется, здесь что-то про Хайланд-Нар, крепость темных эльфов, которая находится где-то далеко на севере… если эта крепость вообще существует, - хмыкнул Вильмонд.
Вильмонд был напарником отца Адаманты после того, как погиб Луи. Он путешествовал более всех остальных, знал многие науки и был учеником алхимика. Родился он в одном из больших городов на дальнем востоке, в Трэйдстоне, после чего отправился путешествовать и изучать мир. Долгие годы он бродил по лесам и горам, был защитником людей, помогал и исцелял. Но в одной из деревушек на окраине северного леса он встретил свою любовь, девушку по имени Серена. Это чувство было сильнейшим и чистейшим из всех, которые когда-либо вспыхивали в сердце человека. Ради Серены он решил остаться в мирной маленькой деревне, забыть о путешествиях и создать семью. Будучи человеком очень умным и образованным, знающим множество наук, он сразу стал одним из самых почитаемых людей в округе, слыл прекрасным лекарем и ученым, а его прекрасная жена Серена всячески помогала ему исцелять людей и была отличной акушеркой. Через некоторое время Вильмонд без особого труда стал главным старейшиной в селении. Он правил мудро и справедливо, рассуждал споры, наказывал виновных, люди восхищались его умом и всегда спрашивали у него совета. Но его счастье длилось недолго, завистники уже строили ему козни. Самый злобный из них, Тирод, был старейшиной до Вильмонда, но с его приходом потерял всякую власть. Восхищение людей справедливостью и умом Вильмонда доводило Тирода до бешенства и распаляло его ненависть к нему. На третью годовщину свадьбы Серены и Вильмонда планировалось празднество, но которое были приглашены почти все жители деревни и еще многие из соседних деревень. Жители с нетерпением ждали большого пира, который также был праздником в честь рождения первенца Вильмонда. Лучшее вино было доставлено из погребов и налито в большой золоченый кубок, предназначенный для старейшины. В день празднества, когда веселые гости сидели за длинным столом и вкушали разнообразные яства, Тирод приступил к исполнению своего зловещего плана.
- Где же Тирод, мой верный помощник? – спросил Вильмонд посреди веселья. Гости стали оглядываться в поисках Тирода, но за всем столом не было никого похожего на него. Недоумение людей длилось недолго, гости быстро забыли про Тирода и продолжили веселье. Однако сам Тирод не дремал. Он и его сообщник стояли в коридоре, ведущем к холлу, где происходило празднество, поджидая слугу с подносом, на котором приносили торжественный золоченый кубок с вином. Дождавшись слугу, Тирод заколол его, в то время как сообщник подлил в кубок яду и, переодевшись в одежды слуги, понёс поднос через весь зал к Вильмонду. Тирод же, приподняв занавес, наблюдал за этим с довольной ухмылкой на лице. Но как только кубок оказался в руках Вильмонда, произошло непредвиденное:
- Дорогие гости! – сказал Вильмонд, подняв кубок, - Я оставляю право первой отпить из торжественного кубка своей прекрасной жене, Серене, которая подарила мне сына и сделала маня счастливейшим человеком на свете!
Сказав это, Вильмонд протянул чашу жене, и она, отпив несколько глотков отравленного вина, тут же упала замертво.
На следующий же день после трагедии Вильмонд раскрыл предательство своего самого доверенного помощника Тирода, и на закате его казнили. Но казнь Тирода вовсе не принесла утешения Вильмонду. Убитый горем, он на следующий же день после казни решил покинуть селение и уйти путешествовать, как раньше. Он думал, что страшное событие, произошедшее в селении во время празднества, забудется, покроется пеленой времени, хотя в глубине души он понимал, что никогда не забудет Серену, что эта любовь всегда будет жить в его сердце. Вильмонд даже пожалел о том, что пути судьбы привели его в эту деревню, потому что горе, которое причинили ему люди, закрывало собой воспоминания о счастливой любви, как тучи затягивают солнечное небо.
Ночью, когда болезненно-желтая луна уже виднелась над соломенными крышами домов, Вильмонд укутал младенца, которому ещё не было и месяца, своего единственного сына, и покинул деревню. Рыдая и сетуя на судьбу, он отправился в лес по уже знакомой ему когда-то узкой тропке. Он клял себя за то, что помогал людям, что исцелял их и рассуждал их споры. Он убедился, что на добро люди отплачивают злом и ничто не способно очистить их сердца от жестокости.
Обессиленный Вильмонд упал на траву, подняв глаза к небу: «Создатель! – шептал он дрожащим голосом, протянув руку вверх, - Создатель! Почему ты не даешь счастья достойным людям, почему позволяешь злодеяниям и козням свершаться над теми, кто чтил твои законы и был достоин спокойной и счастливой жизни!?» Слёзы несчастного падали росой на траву, и луна была уже высоко над деревьями, когда, наконец, к Вильмонду пришёл нервный сон. Проснувшись с рассветом, он увидел мутное солнце, встающее на горизонте и, заглянув себе в душу, понял, что в ней ничего нет. Пустота. Могильный холод. Ему уже всё было безразлично, его чувства достигли пика, того предела, до которого только могут дойти человеческие эмоции, а теперь они исчезли, просто пропали, иначе бедное сердце Вильмонда просто разорвалось бы от боли и страдания. Посмотрев на своего маленького сына, он обнаружил, что всё же в его душе осталось одно чувство - единственное и прекрасное – любовь к сыну. В этом маленьком создании, мирно спящем на руках отца, заключался теперь весь мир Вильмонда, весь смысл его жизни.
Позже, собравшись с мыслями и придя в себя, Вильмонд понял, что, объятый страданием, он совершил величайшую глупость. Как он теперь прокормит ребенка один, в лесу? Он прекрасно понимал, что младенцу нужна мать, иначе он погибнет, но возвращаться к людям он не мог. Вильмонд чувствовал, что между ним и людьми теперь стоит прочная стена, которую ничто и никогда не сможет разрушить. Он решил пойти короткой дорогой на восток, туда, где на опушке леса стояла маленькая деревушка, настолько крохотная, что у неё даже не было названия. В этой деревушке жила его знакомая добрейшая старушка Велма и её дочь - вдова Эсфахания. Вильмонд как-то в молодости спас от смерти Велму, сварив ей лечебный отвар из трав. Теперь он надеялся к вечеру прийти к деревушке, дабы отдать его сына, его сокровище в руки Эсфахании. Да, этим людям он доверял, они были его давними друзьями. Но все же новая горечь родилась в его измученной душе, когда он в последний раз посмотрел на сына, которого держала в руках Эсфахания. Младенец, плача, протянул ручки в сторону Вильмонда, который уже скрылся в густой чаще бескрайнего леса. С тех пор прошло семь лет. За эти годы на его долю выпало ещё столько страданий, что с лихвой хватит на несколько жизней. Он узнал, что деревня, в которой он оставил своё достояние, своего сына, сожжена дотла и все жители убиты. Не спасся никто. Позже, когда Вильмонд держал путь на Восток, в белокаменные города, он был захвачен дикарями, жестокими лесными людьми, которые точили свое оружие кровью невинных, после чего пожирали их, сидя вокруг огромного лесного кострища, похожего на пламя ада. С огромным трудом, используя весь свой ум и хитрость, Вильмонд бежал. К тому времени, как он присоединился к банде разбойников, славившейся своей жестокостью, его душа была чёрствой, а сердце превратилось в камень. Теперь он сам не знал пощады для невинных, грабил и убивал, не было ему жалко ни детей, ни женщин, он искал отдых в жестоких убийствах, желая выплеснуть на мир всё зло, все страдания, которыми наградила его судьба. Но он всё же был умным и любознательным человеком, даже жестокость не убила в нём его жажду к знаниям и мудрость.
- Хайланд-Нар был построен тёмными эльфами в защиту от лесных дикарей, нередко совершавших набеги на них – так сказано в книге, - сказал Вильмонд, внимательно всматриваясь в желтоватые страницы.
- Чёрная книга про тёмных эльфов? У нас, на юго-западе? Что за лихо нёс этот старик?! Кому нужно знать об этих тёмных здесь? – ещё не придя в себя после ночного кошмара, Адаманта бешеными глазами глядела на странные знаки. Вдруг Вильмонд перевернул страницу. Разбойница испуганно вздрогнула. Из книги на нёё глядел то ли змей, то ли дракон, изображенный настолько искусно, что казалось, он сейчас спрыгнет со страницы и набросится на Адаманту.
- Дракониус Секреус, - прочел Вильмонд, проведя пальцем под знаками на картинке, - Дракон? А не сказка ли это?
- А что написано на обложке? – спросила Адаманта.
- «Журнал Заклинателя Абр….са…», - дальше не разобрать, половина оторвана и залита… кровью, - ответил Вильмонд, тщательно изучив и понюхав пятно.
- Не верю я в магов… - сказала Адаманта, вертя в руках длинный посох и всматриваясь в синий камень, венчающий его.
- Твоё дело, - хмыкнул Вильмонд. Обычно в разговорах, касающихся его прошлого, он был немногословен.
- А на каком языке эта книга? – повторила вопрос разбойница.
- Это древний язык магов, на котором они писали все свои книги заклинаний и свитки. Магам не нужно, чтобы в их дела кто-то вмешивался – вот они и придумали свою письменность. Я научился ей ещё в детстве, но сейчас как-то подзабыл…
- Научи меня! Научи хотя бы тому, что ты знаешь! – с неожиданным энтузиазмом воскликнула Адаманта. Вильмонд удивлённо посмотрел на разбойницу.
- Не подстать предводительнице разбойничьей банды знать древний Уизланг… да и зачем тебе?
- Надо! Научи!! Я ещё раз повторять не стану, - сказала Адаманта и схватилась за кинжал, висящий у нее на поясе.
- Ладно, ладно, - засмеялся Вильмонд, - сядь поближе. Ты должна быть внимательна и терпелива, иначе Уизланг не выучишь. Он почти так же сложен, как и язык Энтов, но если ты готова к трудностям…
- Готова! - подытожила девушка, хоть она и не очень хорошо представляла себе, кто такие энты и какой у них язык.
Вильмонд и Адаманта сидели перед раскрытой книгой до утра. Лишь когда забрезжил рассвет, и на востоке из леса показалось дневное светило, Вильмонд с шумом захлопнул книгу.
- Продолжим завтра. Тебе надо отдохнуть, - сказал он.
Надо заметить, что разбойница никогда не училась никаким наукам, и она была не мало удивлена, поняв, что учить язык не так-то просто. В её голове путались знаки, звуки и слова, таинственные и величественные, которые составляли собой тайный древний язык мудрецов и магов. Поначалу она спокойно и внимательно слушала Вильмонда, но под конец начала капризничать, как ребёнок, не понимая правила и грамматику, начала срываться на своего учителя, после чего, уставшая и окончательно запутавшаяся, девушка вышла из пещеры. Глотнув свежего утреннего воздуха, Адаманта оглядела небо. Ни облачка. Ясное солнце поднималось из-за горизонта, пели утренние птицы, всё вокруг предвещало прекрасную погоду. В пещере послышались разговоры, смех, после чего оттуда вышли Карл и Мигель, а за ними и Нарифа, радуясь солнечному дню. Адаманта была рада хорошей погоде, так редко бывающей осенью, не меньше остальных, к тому же она уже начала смиряться с не покидающим её чувством беспокойства и смутного страха, которое поселилось в её душе после встречи со стариком. Адаманта обнаружила в себе немалый интерес и любопытство к тому, кто же такой был этот таинственный странник. Несмотря на то, что изучение Уизланга давалось ей с трудом, она пообещала себе, что обязательно выяснит, что нужно было этому старцу в их краях, и как он узнал о её неминуемой и близкой смерти… словом, молодая разбойница хотела отыскать ответы на все вопросы, узнать все об этом старике. И тут она со страхом обнаружила, что это новое чудесное утро она встречает уже совсем другим человеком. Теми же глазами смотрела она вчера на это утреннее солнце, на эту сверкающую росу на траве, но сегодня это была уже не та Адаманта, не та разбойница, какой она была вчера. Словно за эту короткую ночь превращение, начавшееся в её душе после взгляда в тёмные глаза умирающего мага, завершилось. «Не подстать предводительнице разбойничьей банды знать древний Уизланг…» - вспомнила девушка слова Вильмонда, - «действительно, не подстать».
- Эй! Очнись. Куда сегодня пойдём? – спросил Карл.
- Никуда, - медленно проговорила Адаманта, пребывая в глубокой задумчивости, так не свойственной ей ранее, - ни-ку-да.
- Как это? Не понял, - отозвался на её ответ Мигель, - Что с тобой случилось? Я видел, как ты ночью сидела над какой-то книгой, ведь обычно такие вещи не интересуют тебя. Там что-то особенное написано? Эй, Вильмонд! Что ты сделал с нашей атаманшей?!
- Да так, почитал ей книжку, - спокойно отозвался Вильмонд.
- Книж-ку? Это что, эта чёрненькая штука, которая валялась в углу? – спросил Карл, который был выходцем из варварских племён, кочующих по вечным северным лесам. Он никогда не видел книг, а если и видел, то не обращал на них особого внимания. Его больше интересовали другие вещи. Влекомый своими почти животными инстинктами, он странствовал вместе с соплеменниками - такими же людоедами, как и он сам – в поисках еды, нападал на людей, а награбленные «блестящие штучки», отличавшиеся особой яркостью, прятал в своей пещере, на другие же вещи попросту не обращал внимания. Словом, Карл был почти диким, походящим на животное огромным человеком. К разбойникам он попал после того как, не рассчитав свои силы, напал на искусного воина-копьеносца, на лошади пересекавшего лес. В яростной схватке рыцарь легко одержал верх над дикарём с дубиной, но не убил его, а привязал к лошади и тащил за собой до самой восточной реки. Там, перед мостом, он спешился, со злорадным смехом посмотрел в глаза измученному и истекающему кровью дикарю и, отвязав его от лошади, бросил лежать на незнакомой земле, вдалеке от родно леса. Умирающий великан долго валялся на берегу широкой реки, к его трупу уже стали слетаться стаи падальщиков, как вдруг дикарь пошевелился, и, превозмогая дикую боль, поднялся на ноги. Молодой и сильный организм лесного человека взял верх в борьбе со смертью – ведь ему было всего восемнадцать лет от роду. Проученный неизвестным воином на всю оставшуюся жизнь, Карл запомнил ещё животный, дикий страх, оставшийся в его душе после этого долгого «путешествия» по дорогам мира не в самом удобном положении. Этот страх похож на страх пса, побитого хозяином за съеденное мясо, но, подсознательно помня, что оказался на гране между жизнью и смертью, после того как пытался съесть человека, Карл стал ощущать огромный страх перед прежней жизнью. Его судьба была навечно поделена на две части – перед встречей с рыцарем и после неё. После того, как Карл поднялся на ноги и обнаружил, что может идти, он, издавая ноющие звуки, попытался оглядеться в поисках леса. Но, повернувшись в сторону реки, он вскрикнул и попятился в ужасе – ничего подобного он никогда не видел. Там, за рекой, за огромным каменным мостом стояла высокая белокаменная стена, а над ней возвышались многочисленные башни, увенчанные красными флагами, огромные дома и арки поднимались в гору, создавая собой необычайный, конусообразный величественный город Верату – столицу империи людей на востоке. На огромных воротах виден был герб города – золотой кубок, украшенный сверкающими рубинами и как бы пересекающий его длинный меч с красной рукояткой, переплетенной золотыми извивающимися узорами. Величие и размеры гигантского людского города поразили Карла до глубины души, он был напуган и в растерянности стоял перед белой громадой, не понимая, что это лишь камень, искусно сложенный и обработанный людьми – почти такими же, как и он сам.
Следующие восемь лет Карл прожил в Верату. Он кое-как выучился языку людей, хотя ему с трудом давались многие буквы, например, «р» и «ш». Имя ему придумали горожане, сам он, попадя в город, не мог связать ни слова, а себя называл «Ка…», после чего следовала буква, смутно напоминающая что-то между «р» и «л». Поначалу Карл кричал и стонал, он боялся людей, маленьких существ, которые, как муравьи, окружили его. Для него огромная каменная глыба – город – и люди, населявшие его, были неразрывным целым, единым существом, неизвестным и пугающим.
Через несколько месяцев Карл уже работал в кузнице и помогал кузнецу. А поскольку он обладал недюжинной силой, его научили выковывать самое большое и тяжёлое оружие, такое, как огромные секиры и топоры. К тому же, Карл оказался довольно добродушным малым, который заменил умершего сына кузнецу. Со временем Карл научился людским обычаям, поведению, стал есть хлеб и картофель, уже неплохо разговаривал и был самым лучшим помощником, если требовалось сделать какую-то тяжёлую работу. Он почти забыл свою лесную жизнь, то, что когда-то охотился на людей и пожирал их, не щадя. Карл видел, что отличается от горожан своим огромным ростом и нечеловеческой силой, но он так привык к жизни в городе, так привык к людям, что практически не замечал этого различия.
Но в один прекрасный день всё изменилось. Армия принца Виктора прибыла в столицу, одержав победу над врагом, городом Клату, находящимся западнее. Солдаты были встречены как герои и, войдя в город через широко открытые ворота, направились к королевскому дворцу по главной улице. Народ высыпал на площадь, толпа ликовала, каждый стремился вылезти вперед, посмотреть на отважного Виктора и его солдат, дети бежали вслед за лошадьми, а гордые победители, улыбаясь, шествовали по праздничному городу. Случилось так, что и у Карла выдалась свободная от работы минутка, и он вышел из кузницы посмотреть на воинов. Люди в доспехах на лошадях вызвали в нём какие-то странные чувства, словно он вспоминал сон, привидевшийся ему давным-давно. Но тут его взгляд упал на одного из солдат, и его как стрелой пронзило. Карл закричал с такой силой, что народ вокруг него мигом расступился в испуге, забыв об армии принца, а могучий голос великана отозвался эхом в каменных стенах города. Карл был весь покрыт потом и, тяжело дыша, стоял, поражённый. Но через мгновение он вдруг метнулся прочь, растолкал людей, не удержавшихся на ногах от ударов его сильных рук, и понёсся по улице, не замечая ничего вокруг. Он бежал так быстро, что через минуту уже город остался позади, а серые камни на мосту стучали под ногами. Оказавшись на вершине одного из многочисленных холмов, окружавших Верату, Карл вдруг повалился на землю с тяжёлым вздохом, и пыль взметнулась с потревоженной земли.
Он больше не вернулся в столицу. Тот самый воин, копьеносец, которого Карл встретил в лесу ещё дикарём, поставил точку и во второй главе жизни великана. Путешествуя без цели по лесам и долам, Карл позже примкнул к банде Адаманты.
- Это не штука, это книга, - подала голос Адаманта, - и со мной всё в порядке. Просто я устала. Имя Адаманта дал ей отец, оно происходило от слова «атаман», поскольку Гарольд был уверен, что его дочь возглавит разбойничью банду после его смерти.
- Устала?! Мы же вчера ничего не делали, только целый день преследовали этого тупого оленя! – воскликнул Мигель.
- Заткнись! – наконец Адаманта очнулась от раздумий, - Сегодня отдыхаем.
Она уже с трудом могла смириться с мыслью, что ей придётся грабить и убивать. Чувства, пробуждающиеся в ней, были так сильны, что она поняла - нет смысла больше с ними бороться. Нет, никакая она не разбойница – она слабая девчонка, которой пытались привить жестокость и злость, но её глаза – глаза девушки, а не убийцы. Ей нежные руки, мягкие и женственные черты лица, белая кожа - всё говорило об этом. Теперь она стала действительно взрослой, настолько, чтобы, наконец, понять это. Напрасно она пыталась спрятать себя от себя самой. Размышляя о себе, о своей судьбе, о чувствах, страхе, людях и мире, она дошла до узкого ручейка, весело шумящего среди камней, устроив некое подобие маленького водопада. Адаманта присела на траву и всмотрелась в воду. «Нет, я не разбойница!» - совершая усилие над собой, громко и резко сказала она.
Вечером, возвращаясь к пещере, она обнаружила разбойников сидящими возле костра и обсуждающими её. Разбойница спряталась за дубом и слышала всё, что они говорили.
- Что за чёрт происходит с ней? – сказал Мигель, откусывая кусок жареного зайца, - раньше она никогда себя так странно не вела.
- Может, это, кни-га эта… - предположил Карл.
- Похоже, она всерьез поверила в слова этого старика, вот и пытается изучить его вещи, - ближе всех в догадках подошла Нарифа, и Адаманта, поняв, что сейчас её раскроют, стремительно вышла из укрытия.
- Кто поймал зайца? – спросила она.
- Я, кто ж ещё! Жрать-то чё-то надо, - съязвил Мигель.
- Молодец. А… где Вильмонд?
- В пещере он, - ответил Карл.
И, действительно, из пещеры виднелся колышущийся свет факела. Адаманта вошла внутрь бесшумно, так, что Вильмонд не заметил её. Он с серьёзным, и каким-то встревоженным лицом сидел над раскрытой книгой.
- Что-то случилось? – спросила разбойница.
Вильмонд вздрогнул от неожиданности и обернулся. На его обеспокоенном лице ясно читалось выражение тревоги.
- Я вспомнил язык, - помрачнел он, - Лучше бы это не было правдой…
- Что? Что там?? – удивлённо спросила Адаманта.
- Эта книга намного важнее, чем я думал. Эта книга – «Журнал Заклинателя Абраксиса Флариуса» - заклинателя змей. Вагриус, алхимик и маг, который воспитал меня, рассказывал мне о нём и об этой книге. Да, я знаю, ты не веришь в магию! Но я вижу, ты изменилась, ты умна и ты одна из этого сброда способна - на самом деле способна, не отрицай! – понять всю важность этой информации. Ты ещё очень молода и так мало видела в жизни, но ты ещё свежа, твоё сознание открылось для знаний и мудрости мира, и если ты пожелаешь, я могу научить тебя всему, что знаю…
В тот тихий осенний вечер, под пылающим факелом в пещере, до которой доносился говор разбойников и треск горящего костра, Адаманта впервые по-другому посмотрела на Вильмонда. Как он смог так точно описать то, что происходит с ней? Почему вся их банда для него – «сброд»? И почему она никогда не замечала, что он, единственный из её разбойников, по-настоящему мудр? На самом деле она начала видеть ВСЕХ в другом свете – и даже не заметила, как для неё, как и для Вильмонда, вся её банда стала сбродом.
Она не замечала ни глупости одних, ни мудрости других лишь потому, что ей это не было нужно, она – атаманша, остальные – её банда, этого хватало.
- Я уже давно заметил, что тебя что-то беспокоит, я видел, что ты меняешься, меняешься к лучшему. Меня это поражало, но я не мог понять, как такие колоссальные метаморфозы могут произойти за столь короткий срок. Но лишь вчера я, кажется, понял, что с тобой происходит, когда наблюдал, как ты встречаешь рассвет. Я смотрел на тебя из пещеры, мой взгляд нечаянно упал на этот посох, - Вильмонд поднял посох и повертел его в руках, - этот старик действительно был магом. Да, магия существует, и эльфы тоже, всё это правда… я знаю, что с тобой сейчас творится, поскольку довольно долгое время изучал магию. Нет, ты не просто растёшь – люди не меняются с такой скоростью – это колдовство. И этот старик шёл по заброшенной тропе, зная, что его убьют. Это может удивить тебя, но он знал это. Ты посмотрела ему в глаза, и он зачаровал тебя, но его колдовство открыло тебя – тебя настоящую, оно достало из глубин души и возродило твой ум, доброту и множество других способностей, которые тебе ещё предстоит обнаружить в себе. А маги ничего не делают просто так. Выходит, кому-то было нужно изменить тебя, но для чего? Я долго думал над этим. Ответ на всё – книга. Нет, это не просто сказка, как я подумал сначала… это журнал величайшего из тёмных магов, когда-либо живших в этом мире. Абраксис – заклинатель змей, но, как написано в этой книге, он сумел подчинить себе дракона – да, настоящего дракона! – вот как здесь описано: «…Прочитав заклинания Огня и Воздуха из Священной Книги Семерых я, наконец, достиг своей цели – Дракониус Секреус оживлён и подчинён мне. Абраксис Флариус, день 26, новолуние», - и тут Вильмонд замолчал в задумчивости. Адаманта смотрела на него широко раскрытыми глазами, переводя взгляд на книгу, потом опять на Вильмонда, пораженная и напуганная услышанным: «Колдовство… Чёрная магия… Драконы, эльфы… этого же не может быть, это сказка!» - думала она, пытаясь упорядочить свои мысли.
- Но причём тут я? – наконец спросила девушка.
- На этот вопрос я не могу ответить точно, но кажется, сейчас тебе придётся вспомнить всё, чему я научил тебя вчера, - и Вильмонд, открыв последнюю страницу книги, показал её Адаманте, - читай.
- Это похоже на пророчество, - почему-то шепотом сказала Адаманта.
- Ты права, это пророчество. Причём не простое пророчество – оно написано Ууларнилом…
- Ууларнил? Это имя мне кажется знакомым. Кто это?
- Это великий предсказатель, живший ещё во II эре, во времена Великих Войн Крови, когда смута и хаос царили на земле, а люди, эльфы и орки беспощадно рубили друг друга, не замечая ничего вокруг, живя лишь безудержной ненавистью и злобой… «Земля содрогалась, объятая пламенем войны. Сквозь чёрный дым, окутавший леса, долины и горы, виднелось окровавленное небо. И не было видно на нём ни солнца, ни звёзд, лишь нескончаемый дождь и плач матери-земли по сыновьям своим…», - вот как описывал Ууларнил время, в котором ему довелось жить. Он прожил необычайно долгую жизнь для человека той эпохи, он пережил даже своих детей, павших на войне. Как-то в детстве, когда я вытирал пыль с ветхих книг в библиотеке Вагриуса, мое внимание привлекла книга с его пророчествами. Я прочитал её от корки до корки, не отрываясь. Меня поразило то, как точно он предсказывал прошедшие великие события, например, кончину императора, придавленного обломками башни собственного дворца, падение великой крепости в Северном Пределе… Но ещё сильнее мой интерес приковали несбывшиеся предсказания. Я прочёл их все. Теперь я помню, что это пророчество тоже было в книге. Значит, ему ещё суждено сбыться… Имя Ууларнила кажется тебе знакомым? Откуда?
- Да, я вспоминаю, что где-то слышала о нём. Но… что делает пророчество Ууларнила в книге тёмного мага? – спросила Адаманта.
- Я тоже задавал себе этот вопрос, - Вильмонд перелистнул страницы назад, - эта книга – дневник, он не закончен, видишь – здесь пустые страницы, а пророчество в самом конце. Я сравнил почерки – описание обряда оживления дракона написано другой рукой. Скорее всего, это написал не Абраксис.
- А кто? Неужели…
- Да, мне кажется, это пророчество вписал в эту книгу тот странник на дороге. Похоже, это послание тебе. почитайте на досуге, плииз...)
Внезапно раздались крики, и на дорогу выскочила банда разбойников. Они напали на старика, и один из них с жадным блеском в глазах вонзил ему в спину кинжал. Старый странник выронил посох, и упал на землю, устланную сухими листьями. Из его ветхой сумы выпали несколько свитков, пожелтевших от времени, и какая-то старая книга с непонятными знаками. Молодая девушка, предводитель банды мародеров, склонилась над умирающим старцем. «Я предвидел… - с трудом проговорил он, - я знал, что здесь найду свой конец…так знай же! – его глаза внезапно яростно заблестели, - Знай, Адаманта, дочь разбойника, нити твоей жизни недолго осталось виться и падёшь ты от руки эльфа!». Сказав это, уста старика сомкнулись навеки. Презрительным смехом отозвалась банда на предсказание старца, лишь Адаманта некоторое время стояла зачарованная, недоумевая, откуда странник знает ее имя? Но, потом, смутившись своей трусости, засмеялась вместе со всеми. Банда разбойников, подобрав добычу, направилась в лес и вскоре скрылась в чаще, накрытой вечерней тьмой.
Ранним утром мутное солнце поднялось сквозь густой туман, спустившийся на опушку. Алмазами блестели крупные капли росы, покрывшие лес свежестью после ночного дождя. Под раскидистым дубом слышался грубый говор и смех собирающихся на охоту разбойников. Неподалеку в большой пещере проснулась молодая разбойница, и, собрав стрелы в колчан, уже собралась выходить, но тут ее внимание отвлекла книга, лежащая недалеко от груды награбленного добра так, что сонное солнце могло вырвать ее из темного угла. В голове ее быстро пронеслись события прошедшего дня, азарт перед утренней охотой как рукой сняло, Адаманта застыла перед выходом из пещеры и глядела испуганными глазами на книгу. В её сознании громом звучали слова старика: «Нити твоей жизни недолго осталось виться!». Девушка никак не могла понять причину её внезапной трусости перед пустыми предсмертными угрозами какого-то сумасшедшего старца, и почему она, дочь разбойника Гарольда, известного своей жестокостью, разбойника, который держал в страхе все ближние деревни, никак не может выкинуть из головы это предсказание. Её воля была закалена законами леса, характер воспитан мечом и луком, её гордостью были бесстрашие и твёрдость, доставшиеся в наследство от отца. Величайший стыд перед самой собой испытывала она, осознавая, что напугана. «… падёшь от руки эльфа!» - пронеслось в голове, и тут Адаманта вдруг рассмеялась. «Паду от руки эльфа! Кто такие эльфы? Эти сказочные существа, которые живут лишь в байках, которые рассказывают детям? Этот старик, видимо, совсем сумасшедший!». Этими словами успокоила себя разбойница, однако, в глубине души она помнила, что её отец не раз рассказывал ей историю его путешествия на северо-восток, в страну лесистых гор и быстрых рек, тогда, когда он был ещё не разбойником, а простым путешественником. Там, в тиши густой чащи, он перебирался через узкий ручеёк вместе со своим самым верным другом и напарником Луи. У ручья путники остановились, выбирая место для брода. Вечерело. Ветер, блуждающий в кронах высоких густых деревьев, становился все холоднее. Какая-то непонятно–таинственная, волшебная атмосфера этого места пугала и завораживала путешественников. Решено было устроить привал после переправы. Выбрав самое мелкое место на каменистом дне ручья, Луи поправил заплечный мешок и ступил в прозрачные, необычайно чистые воды. В этот самый момент с пронзительным свистом рассекла воздух тонкая стрела и вонзилась прямо в сердце Луи. Истошный крик боли вырвался из его уст, и он упал замертво. На другом берегу ручья, залитого закатным солнцем, мелькнул облик странного существа, и Гарольд на мгновение взглянул прямо в глаза убийце. Таинственный холод ворвался к нему в душу вместе с этим взглядом, но это продолжалось всего миг, существо скрылось в чаще, не издав ни одного звука, не потревожив ни одной травинки на бархатном ковре, устилавшем землю. Холод этого мимолётного взгляда Гарольд запомнил на всю жизнь. Поражённый и напуганный, он подбежал к другу и, наклонившись над ним, взглянул в его мёртвые открытые глаза, в которых застыл отпечаток предсмертной агонии. С ужасом осознав, что потерял своего лучшего друга, Гарольд выдернул стрелу из его окровавленной груди и поклялся себе, что узнает кто или что так хладнокровно убивает людей и, чтобы не случилось, отомстит ему. Свернув с намеченного пути, Гарольд в одиночку пробрался через темный густой лес, населенный жестокими таинственными существами. Сначала он бежал, не разбирая дороги, страх и горе несли его, но, когда луна поднялась над деревьями, силы стали покидать его. Собрав волю в кулак, он всё же продолжил свой мучительный путь, хотя его сердце и обливалось кровью. Наконец выбравшись из леса, он набрёл на какую-то деревушку, в которой остановился на ночлег. После этого страшного дня Гарольд, подпитываемый злобой и ненавистью, внимательно изучал стрелу, увлёкся старинными книгами, в которых вычитывал о созданиях, с испокон веков обитающих в густых лесах, о созданиях, называемых эльфами. Он изучал их оружие и убедился в том, что именно эльф жестоко убил его верного друга. Но книги увлекли Гарольда ненадолго. Жизнь изрядно потрепала его, укрепила в нём волю и дух, закалила его характер и сделала из него жестокого человека, для которого смерть стала неотъемлемой частью повседневной работы ради наживы.
Адаманта помнила эту историю, но убедила сама себя, что её отец мог ошибиться, что это был никакой не эльф, а обычный разбойник или мародёр. «К тому же, даже если эльфы существуют, что, скорее всего, неправда, то они живут где-то далеких краях, куда я точно никогда не отправлюсь» - так думала Адаманта, но её мысли были прерваны голосом Мигеля, зашедшего в пещеру. Увидев разбойницу в углу перед закрытой книгой и посохом старца, он хихикнул. «Что, все никак не забудешь этого пенька, которого вчера зарубила? Пошли, нам пора на охоту, уже солнце почти в зените». Повесив колчан на плечо, Адаманта вышла из пещеры и тут же была встречена радостными возгласами пяти разбойников. «О-о-о! Ну наконец-то! – закричал глубоким басом Карл, самый высокий из разбойников, похожий на медведя великан, - мы уже думали, ты никогда не проснёшься». «Куда мы сегодня отправимся?» – спросила Нарифа, смуглая воительница из далеких стран, прекрасно владеющая копьем и мечом. «Никуда. Сегодня просто поохотимся» - ответила Адаманта. Гул разочарования раздался среди разбойников. «А ну заткнитесь! Я сказала только поохотимся! - закричала вдруг Адаманта, - Собирайтесь!»
«Нехороший день для охоты, - возразила Нарифа, - слишком ветрено. Нехороший день». «Всё равно. Я сегодня не в настроении грабить и убивать», - ответила Адаманта, и разбойники отправились охотиться. Позже, преследуя газель, разбойница убедилась, что надо было послушаться Нарифу. Обычно меткие стрелы Адаманты ветер относил в сторону, отпугивая всю добычу. Бросив пустую затею пристрелить проворную газель, девушка убрала лук и присела отдохнуть на холодный камень под раскидистой елью. И опять ей в голову пришли слова старца. Как она ни старалась, они не покидали её разум так же, как страх не покидал её душу. Взбешённая своей трусостью, которая первый раз посетила её за многие годы, Адаманта вскочила и побежала, не разбирая дороги, пытаясь убежать от собственных мыслей. Она не могла оправдать свой страх, но и избавиться от него она тоже не могла. Ветви деревьев царапали её лицо, но она продолжала бежать вперёд, бежать, куда глаза глядят. В конце концов, она выбежала из леса на открытый высокий холм, с которого видны были земли на мили вокруг. Свежий ветер подул ей в лицо, развевая волосы. Далеко на юге виден был дым из труб домов, стоящих на самой окраине леса. За ними начиналось большое селение Вудлэйк. На западе лес доходил до самого горизонта, так, что казалось, нет ему конца. Повернувшись на север, Адаманта увидела объятые дымкой высокие лесистые горы, за которыми лежали неизведанные земли, в которые отправлялись только путешественники, смельчаки и сумасшедшие искатели сокровищ. К востоку череда гор уплывала в даль, смешиваясь с лесом, за которым стояли далёкие большие города с высокими домами из белого камня, в которых бывал мало кто из диких деревенских людей, а те, кто бывал, возвращались редко, привозя с собой множества странных вещей, книг и хорошего оружия, а рассказы о больших городах и странах нравились деревенскому люду более всех остальных. Но Адаманта не видела этих городов, она и в Вудлэйке бывала редко. Нельзя сказать, что её разбойничья жизнь очень нравилась ей. Её, молодую и энергичную девушку, что-то тянуло туда, за горы и леса, в неизведанные края, как и её отца когда-то. Вдыхая свежий осенний воздух, она смотрела вдаль, туда, где лес заходил за горизонт. Вдруг сзади раздались голоса и на холм вбежали разбойники, оторвав Адаманту от её размышлений. «Вот ты где! Мы уже обыскались. Это было нелегко, но мы поймали дичь», - сказал Мигель и показал молодого оленя, которого нёс на плечах.
Ночью тишина леса прерывалась лишь стрекотанием сверчков и мирным храпом лежащего неподалеку Карла, но Адаманта никак не могла заснуть. Она думала о том, как изменилась её жизнь после встречи со старым странником на заброшенной дороге. Равнодушная, бессердечная и бесстрашная разбойница, которая никого не боялась и никого не щадила теперь с ужасом открывала в своей душе неизвестные ей ранее чувства, глубоко запрятанные жестким воспитанием, чувство страха, жалости и сострадания. Впервые за всю жизнь она раскаялась в совершенном убийстве, хотя сама и не хотела этого. Она не знала, чем подействовал на неё этот странный старец и яростный взгляд его глубоких глаз, но она начала понимать, что неотвратимо меняется. Человечность, которую она подавляла в себе с раннего детства, доброта, которой она стыдилась, теперь открывались в ней с новой силой, отодвигая жестокость на второй план. В конце концов, разбойница заснула беспокойным сном, во сне ей привиделся кошмар: она видела старого мага, дальние страны, густые леса, войны и кровь далеких времен и книгу, ту самую книгу, которую нёс в потрёпанной сумке старец. Книга открылась, и чей-то чёрный взгляд заглянул ей прямо в душу, в самое сердце. Адаманта проснулась вся в холодном поту и увидела Вильмонда, самого старшего из разбойников, сидящего с факелом над раскрытой книгой. Это была та самая книга, что Адаманта видела во сне.
- Ты знаешь этот язык? Что там написано? – нервно спросила разбойница.
- Я не могу разобрать всё, но, кажется, здесь что-то про Хайланд-Нар, крепость темных эльфов, которая находится где-то далеко на севере… если эта крепость вообще существует, - хмыкнул Вильмонд.
Вильмонд был напарником отца Адаманты после того, как погиб Луи. Он путешествовал более всех остальных, знал многие науки и был учеником алхимика. Родился он в одном из больших городов на дальнем востоке, в Трэйдстоне, после чего отправился путешествовать и изучать мир. Долгие годы он бродил по лесам и горам, был защитником людей, помогал и исцелял. Но в одной из деревушек на окраине северного леса он встретил свою любовь, девушку по имени Серена. Это чувство было сильнейшим и чистейшим из всех, которые когда-либо вспыхивали в сердце человека. Ради Серены он решил остаться в мирной маленькой деревне, забыть о путешествиях и создать семью. Будучи человеком очень умным и образованным, знающим множество наук, он сразу стал одним из самых почитаемых людей в округе, слыл прекрасным лекарем и ученым, а его прекрасная жена Серена всячески помогала ему исцелять людей и была отличной акушеркой. Через некоторое время Вильмонд без особого труда стал главным старейшиной в селении. Он правил мудро и справедливо, рассуждал споры, наказывал виновных, люди восхищались его умом и всегда спрашивали у него совета. Но его счастье длилось недолго, завистники уже строили ему козни. Самый злобный из них, Тирод, был старейшиной до Вильмонда, но с его приходом потерял всякую власть. Восхищение людей справедливостью и умом Вильмонда доводило Тирода до бешенства и распаляло его ненависть к нему. На третью годовщину свадьбы Серены и Вильмонда планировалось празднество, но которое были приглашены почти все жители деревни и еще многие из соседних деревень. Жители с нетерпением ждали большого пира, который также был праздником в честь рождения первенца Вильмонда. Лучшее вино было доставлено из погребов и налито в большой золоченый кубок, предназначенный для старейшины. В день празднества, когда веселые гости сидели за длинным столом и вкушали разнообразные яства, Тирод приступил к исполнению своего зловещего плана.
- Где же Тирод, мой верный помощник? – спросил Вильмонд посреди веселья. Гости стали оглядываться в поисках Тирода, но за всем столом не было никого похожего на него. Недоумение людей длилось недолго, гости быстро забыли про Тирода и продолжили веселье. Однако сам Тирод не дремал. Он и его сообщник стояли в коридоре, ведущем к холлу, где происходило празднество, поджидая слугу с подносом, на котором приносили торжественный золоченый кубок с вином. Дождавшись слугу, Тирод заколол его, в то время как сообщник подлил в кубок яду и, переодевшись в одежды слуги, понёс поднос через весь зал к Вильмонду. Тирод же, приподняв занавес, наблюдал за этим с довольной ухмылкой на лице. Но как только кубок оказался в руках Вильмонда, произошло непредвиденное:
- Дорогие гости! – сказал Вильмонд, подняв кубок, - Я оставляю право первой отпить из торжественного кубка своей прекрасной жене, Серене, которая подарила мне сына и сделала маня счастливейшим человеком на свете!
Сказав это, Вильмонд протянул чашу жене, и она, отпив несколько глотков отравленного вина, тут же упала замертво.
На следующий же день после трагедии Вильмонд раскрыл предательство своего самого доверенного помощника Тирода, и на закате его казнили. Но казнь Тирода вовсе не принесла утешения Вильмонду. Убитый горем, он на следующий же день после казни решил покинуть селение и уйти путешествовать, как раньше. Он думал, что страшное событие, произошедшее в селении во время празднества, забудется, покроется пеленой времени, хотя в глубине души он понимал, что никогда не забудет Серену, что эта любовь всегда будет жить в его сердце. Вильмонд даже пожалел о том, что пути судьбы привели его в эту деревню, потому что горе, которое причинили ему люди, закрывало собой воспоминания о счастливой любви, как тучи затягивают солнечное небо.
Ночью, когда болезненно-желтая луна уже виднелась над соломенными крышами домов, Вильмонд укутал младенца, которому ещё не было и месяца, своего единственного сына, и покинул деревню. Рыдая и сетуя на судьбу, он отправился в лес по уже знакомой ему когда-то узкой тропке. Он клял себя за то, что помогал людям, что исцелял их и рассуждал их споры. Он убедился, что на добро люди отплачивают злом и ничто не способно очистить их сердца от жестокости.
Обессиленный Вильмонд упал на траву, подняв глаза к небу: «Создатель! – шептал он дрожащим голосом, протянув руку вверх, - Создатель! Почему ты не даешь счастья достойным людям, почему позволяешь злодеяниям и козням свершаться над теми, кто чтил твои законы и был достоин спокойной и счастливой жизни!?» Слёзы несчастного падали росой на траву, и луна была уже высоко над деревьями, когда, наконец, к Вильмонду пришёл нервный сон. Проснувшись с рассветом, он увидел мутное солнце, встающее на горизонте и, заглянув себе в душу, понял, что в ней ничего нет. Пустота. Могильный холод. Ему уже всё было безразлично, его чувства достигли пика, того предела, до которого только могут дойти человеческие эмоции, а теперь они исчезли, просто пропали, иначе бедное сердце Вильмонда просто разорвалось бы от боли и страдания. Посмотрев на своего маленького сына, он обнаружил, что всё же в его душе осталось одно чувство - единственное и прекрасное – любовь к сыну. В этом маленьком создании, мирно спящем на руках отца, заключался теперь весь мир Вильмонда, весь смысл его жизни.
Позже, собравшись с мыслями и придя в себя, Вильмонд понял, что, объятый страданием, он совершил величайшую глупость. Как он теперь прокормит ребенка один, в лесу? Он прекрасно понимал, что младенцу нужна мать, иначе он погибнет, но возвращаться к людям он не мог. Вильмонд чувствовал, что между ним и людьми теперь стоит прочная стена, которую ничто и никогда не сможет разрушить. Он решил пойти короткой дорогой на восток, туда, где на опушке леса стояла маленькая деревушка, настолько крохотная, что у неё даже не было названия. В этой деревушке жила его знакомая добрейшая старушка Велма и её дочь - вдова Эсфахания. Вильмонд как-то в молодости спас от смерти Велму, сварив ей лечебный отвар из трав. Теперь он надеялся к вечеру прийти к деревушке, дабы отдать его сына, его сокровище в руки Эсфахании. Да, этим людям он доверял, они были его давними друзьями. Но все же новая горечь родилась в его измученной душе, когда он в последний раз посмотрел на сына, которого держала в руках Эсфахания. Младенец, плача, протянул ручки в сторону Вильмонда, который уже скрылся в густой чаще бескрайнего леса. С тех пор прошло семь лет. За эти годы на его долю выпало ещё столько страданий, что с лихвой хватит на несколько жизней. Он узнал, что деревня, в которой он оставил своё достояние, своего сына, сожжена дотла и все жители убиты. Не спасся никто. Позже, когда Вильмонд держал путь на Восток, в белокаменные города, он был захвачен дикарями, жестокими лесными людьми, которые точили свое оружие кровью невинных, после чего пожирали их, сидя вокруг огромного лесного кострища, похожего на пламя ада. С огромным трудом, используя весь свой ум и хитрость, Вильмонд бежал. К тому времени, как он присоединился к банде разбойников, славившейся своей жестокостью, его душа была чёрствой, а сердце превратилось в камень. Теперь он сам не знал пощады для невинных, грабил и убивал, не было ему жалко ни детей, ни женщин, он искал отдых в жестоких убийствах, желая выплеснуть на мир всё зло, все страдания, которыми наградила его судьба. Но он всё же был умным и любознательным человеком, даже жестокость не убила в нём его жажду к знаниям и мудрость.
- Хайланд-Нар был построен тёмными эльфами в защиту от лесных дикарей, нередко совершавших набеги на них – так сказано в книге, - сказал Вильмонд, внимательно всматриваясь в желтоватые страницы.
- Чёрная книга про тёмных эльфов? У нас, на юго-западе? Что за лихо нёс этот старик?! Кому нужно знать об этих тёмных здесь? – ещё не придя в себя после ночного кошмара, Адаманта бешеными глазами глядела на странные знаки. Вдруг Вильмонд перевернул страницу. Разбойница испуганно вздрогнула. Из книги на нёё глядел то ли змей, то ли дракон, изображенный настолько искусно, что казалось, он сейчас спрыгнет со страницы и набросится на Адаманту.
- Дракониус Секреус, - прочел Вильмонд, проведя пальцем под знаками на картинке, - Дракон? А не сказка ли это?
- А что написано на обложке? – спросила Адаманта.
- «Журнал Заклинателя Абр….са…», - дальше не разобрать, половина оторвана и залита… кровью, - ответил Вильмонд, тщательно изучив и понюхав пятно.
- Не верю я в магов… - сказала Адаманта, вертя в руках длинный посох и всматриваясь в синий камень, венчающий его.
- Твоё дело, - хмыкнул Вильмонд. Обычно в разговорах, касающихся его прошлого, он был немногословен.
- А на каком языке эта книга? – повторила вопрос разбойница.
- Это древний язык магов, на котором они писали все свои книги заклинаний и свитки. Магам не нужно, чтобы в их дела кто-то вмешивался – вот они и придумали свою письменность. Я научился ей ещё в детстве, но сейчас как-то подзабыл…
- Научи меня! Научи хотя бы тому, что ты знаешь! – с неожиданным энтузиазмом воскликнула Адаманта. Вильмонд удивлённо посмотрел на разбойницу.
- Не подстать предводительнице разбойничьей банды знать древний Уизланг… да и зачем тебе?
- Надо! Научи!! Я ещё раз повторять не стану, - сказала Адаманта и схватилась за кинжал, висящий у нее на поясе.
- Ладно, ладно, - засмеялся Вильмонд, - сядь поближе. Ты должна быть внимательна и терпелива, иначе Уизланг не выучишь. Он почти так же сложен, как и язык Энтов, но если ты готова к трудностям…
- Готова! - подытожила девушка, хоть она и не очень хорошо представляла себе, кто такие энты и какой у них язык.
Вильмонд и Адаманта сидели перед раскрытой книгой до утра. Лишь когда забрезжил рассвет, и на востоке из леса показалось дневное светило, Вильмонд с шумом захлопнул книгу.
- Продолжим завтра. Тебе надо отдохнуть, - сказал он.
Надо заметить, что разбойница никогда не училась никаким наукам, и она была не мало удивлена, поняв, что учить язык не так-то просто. В её голове путались знаки, звуки и слова, таинственные и величественные, которые составляли собой тайный древний язык мудрецов и магов. Поначалу она спокойно и внимательно слушала Вильмонда, но под конец начала капризничать, как ребёнок, не понимая правила и грамматику, начала срываться на своего учителя, после чего, уставшая и окончательно запутавшаяся, девушка вышла из пещеры. Глотнув свежего утреннего воздуха, Адаманта оглядела небо. Ни облачка. Ясное солнце поднималось из-за горизонта, пели утренние птицы, всё вокруг предвещало прекрасную погоду. В пещере послышались разговоры, смех, после чего оттуда вышли Карл и Мигель, а за ними и Нарифа, радуясь солнечному дню. Адаманта была рада хорошей погоде, так редко бывающей осенью, не меньше остальных, к тому же она уже начала смиряться с не покидающим её чувством беспокойства и смутного страха, которое поселилось в её душе после встречи со стариком. Адаманта обнаружила в себе немалый интерес и любопытство к тому, кто же такой был этот таинственный странник. Несмотря на то, что изучение Уизланга давалось ей с трудом, она пообещала себе, что обязательно выяснит, что нужно было этому старцу в их краях, и как он узнал о её неминуемой и близкой смерти… словом, молодая разбойница хотела отыскать ответы на все вопросы, узнать все об этом старике. И тут она со страхом обнаружила, что это новое чудесное утро она встречает уже совсем другим человеком. Теми же глазами смотрела она вчера на это утреннее солнце, на эту сверкающую росу на траве, но сегодня это была уже не та Адаманта, не та разбойница, какой она была вчера. Словно за эту короткую ночь превращение, начавшееся в её душе после взгляда в тёмные глаза умирающего мага, завершилось. «Не подстать предводительнице разбойничьей банды знать древний Уизланг…» - вспомнила девушка слова Вильмонда, - «действительно, не подстать».
- Эй! Очнись. Куда сегодня пойдём? – спросил Карл.
- Никуда, - медленно проговорила Адаманта, пребывая в глубокой задумчивости, так не свойственной ей ранее, - ни-ку-да.
- Как это? Не понял, - отозвался на её ответ Мигель, - Что с тобой случилось? Я видел, как ты ночью сидела над какой-то книгой, ведь обычно такие вещи не интересуют тебя. Там что-то особенное написано? Эй, Вильмонд! Что ты сделал с нашей атаманшей?!
- Да так, почитал ей книжку, - спокойно отозвался Вильмонд.
- Книж-ку? Это что, эта чёрненькая штука, которая валялась в углу? – спросил Карл, который был выходцем из варварских племён, кочующих по вечным северным лесам. Он никогда не видел книг, а если и видел, то не обращал на них особого внимания. Его больше интересовали другие вещи. Влекомый своими почти животными инстинктами, он странствовал вместе с соплеменниками - такими же людоедами, как и он сам – в поисках еды, нападал на людей, а награбленные «блестящие штучки», отличавшиеся особой яркостью, прятал в своей пещере, на другие же вещи попросту не обращал внимания. Словом, Карл был почти диким, походящим на животное огромным человеком. К разбойникам он попал после того как, не рассчитав свои силы, напал на искусного воина-копьеносца, на лошади пересекавшего лес. В яростной схватке рыцарь легко одержал верх над дикарём с дубиной, но не убил его, а привязал к лошади и тащил за собой до самой восточной реки. Там, перед мостом, он спешился, со злорадным смехом посмотрел в глаза измученному и истекающему кровью дикарю и, отвязав его от лошади, бросил лежать на незнакомой земле, вдалеке от родно леса. Умирающий великан долго валялся на берегу широкой реки, к его трупу уже стали слетаться стаи падальщиков, как вдруг дикарь пошевелился, и, превозмогая дикую боль, поднялся на ноги. Молодой и сильный организм лесного человека взял верх в борьбе со смертью – ведь ему было всего восемнадцать лет от роду. Проученный неизвестным воином на всю оставшуюся жизнь, Карл запомнил ещё животный, дикий страх, оставшийся в его душе после этого долгого «путешествия» по дорогам мира не в самом удобном положении. Этот страх похож на страх пса, побитого хозяином за съеденное мясо, но, подсознательно помня, что оказался на гране между жизнью и смертью, после того как пытался съесть человека, Карл стал ощущать огромный страх перед прежней жизнью. Его судьба была навечно поделена на две части – перед встречей с рыцарем и после неё. После того, как Карл поднялся на ноги и обнаружил, что может идти, он, издавая ноющие звуки, попытался оглядеться в поисках леса. Но, повернувшись в сторону реки, он вскрикнул и попятился в ужасе – ничего подобного он никогда не видел. Там, за рекой, за огромным каменным мостом стояла высокая белокаменная стена, а над ней возвышались многочисленные башни, увенчанные красными флагами, огромные дома и арки поднимались в гору, создавая собой необычайный, конусообразный величественный город Верату – столицу империи людей на востоке. На огромных воротах виден был герб города – золотой кубок, украшенный сверкающими рубинами и как бы пересекающий его длинный меч с красной рукояткой, переплетенной золотыми извивающимися узорами. Величие и размеры гигантского людского города поразили Карла до глубины души, он был напуган и в растерянности стоял перед белой громадой, не понимая, что это лишь камень, искусно сложенный и обработанный людьми – почти такими же, как и он сам.
Следующие восемь лет Карл прожил в Верату. Он кое-как выучился языку людей, хотя ему с трудом давались многие буквы, например, «р» и «ш». Имя ему придумали горожане, сам он, попадя в город, не мог связать ни слова, а себя называл «Ка…», после чего следовала буква, смутно напоминающая что-то между «р» и «л». Поначалу Карл кричал и стонал, он боялся людей, маленьких существ, которые, как муравьи, окружили его. Для него огромная каменная глыба – город – и люди, населявшие его, были неразрывным целым, единым существом, неизвестным и пугающим.
Через несколько месяцев Карл уже работал в кузнице и помогал кузнецу. А поскольку он обладал недюжинной силой, его научили выковывать самое большое и тяжёлое оружие, такое, как огромные секиры и топоры. К тому же, Карл оказался довольно добродушным малым, который заменил умершего сына кузнецу. Со временем Карл научился людским обычаям, поведению, стал есть хлеб и картофель, уже неплохо разговаривал и был самым лучшим помощником, если требовалось сделать какую-то тяжёлую работу. Он почти забыл свою лесную жизнь, то, что когда-то охотился на людей и пожирал их, не щадя. Карл видел, что отличается от горожан своим огромным ростом и нечеловеческой силой, но он так привык к жизни в городе, так привык к людям, что практически не замечал этого различия.
Но в один прекрасный день всё изменилось. Армия принца Виктора прибыла в столицу, одержав победу над врагом, городом Клату, находящимся западнее. Солдаты были встречены как герои и, войдя в город через широко открытые ворота, направились к королевскому дворцу по главной улице. Народ высыпал на площадь, толпа ликовала, каждый стремился вылезти вперед, посмотреть на отважного Виктора и его солдат, дети бежали вслед за лошадьми, а гордые победители, улыбаясь, шествовали по праздничному городу. Случилось так, что и у Карла выдалась свободная от работы минутка, и он вышел из кузницы посмотреть на воинов. Люди в доспехах на лошадях вызвали в нём какие-то странные чувства, словно он вспоминал сон, привидевшийся ему давным-давно. Но тут его взгляд упал на одного из солдат, и его как стрелой пронзило. Карл закричал с такой силой, что народ вокруг него мигом расступился в испуге, забыв об армии принца, а могучий голос великана отозвался эхом в каменных стенах города. Карл был весь покрыт потом и, тяжело дыша, стоял, поражённый. Но через мгновение он вдруг метнулся прочь, растолкал людей, не удержавшихся на ногах от ударов его сильных рук, и понёсся по улице, не замечая ничего вокруг. Он бежал так быстро, что через минуту уже город остался позади, а серые камни на мосту стучали под ногами. Оказавшись на вершине одного из многочисленных холмов, окружавших Верату, Карл вдруг повалился на землю с тяжёлым вздохом, и пыль взметнулась с потревоженной земли.
Он больше не вернулся в столицу. Тот самый воин, копьеносец, которого Карл встретил в лесу ещё дикарём, поставил точку и во второй главе жизни великана. Путешествуя без цели по лесам и долам, Карл позже примкнул к банде Адаманты.
- Это не штука, это книга, - подала голос Адаманта, - и со мной всё в порядке. Просто я устала. Имя Адаманта дал ей отец, оно происходило от слова «атаман», поскольку Гарольд был уверен, что его дочь возглавит разбойничью банду после его смерти.
- Устала?! Мы же вчера ничего не делали, только целый день преследовали этого тупого оленя! – воскликнул Мигель.
- Заткнись! – наконец Адаманта очнулась от раздумий, - Сегодня отдыхаем.
Она уже с трудом могла смириться с мыслью, что ей придётся грабить и убивать. Чувства, пробуждающиеся в ней, были так сильны, что она поняла - нет смысла больше с ними бороться. Нет, никакая она не разбойница – она слабая девчонка, которой пытались привить жестокость и злость, но её глаза – глаза девушки, а не убийцы. Ей нежные руки, мягкие и женственные черты лица, белая кожа - всё говорило об этом. Теперь она стала действительно взрослой, настолько, чтобы, наконец, понять это. Напрасно она пыталась спрятать себя от себя самой. Размышляя о себе, о своей судьбе, о чувствах, страхе, людях и мире, она дошла до узкого ручейка, весело шумящего среди камней, устроив некое подобие маленького водопада. Адаманта присела на траву и всмотрелась в воду. «Нет, я не разбойница!» - совершая усилие над собой, громко и резко сказала она.
Вечером, возвращаясь к пещере, она обнаружила разбойников сидящими возле костра и обсуждающими её. Разбойница спряталась за дубом и слышала всё, что они говорили.
- Что за чёрт происходит с ней? – сказал Мигель, откусывая кусок жареного зайца, - раньше она никогда себя так странно не вела.
- Может, это, кни-га эта… - предположил Карл.
- Похоже, она всерьез поверила в слова этого старика, вот и пытается изучить его вещи, - ближе всех в догадках подошла Нарифа, и Адаманта, поняв, что сейчас её раскроют, стремительно вышла из укрытия.
- Кто поймал зайца? – спросила она.
- Я, кто ж ещё! Жрать-то чё-то надо, - съязвил Мигель.
- Молодец. А… где Вильмонд?
- В пещере он, - ответил Карл.
И, действительно, из пещеры виднелся колышущийся свет факела. Адаманта вошла внутрь бесшумно, так, что Вильмонд не заметил её. Он с серьёзным, и каким-то встревоженным лицом сидел над раскрытой книгой.
- Что-то случилось? – спросила разбойница.
Вильмонд вздрогнул от неожиданности и обернулся. На его обеспокоенном лице ясно читалось выражение тревоги.
- Я вспомнил язык, - помрачнел он, - Лучше бы это не было правдой…
- Что? Что там?? – удивлённо спросила Адаманта.
- Эта книга намного важнее, чем я думал. Эта книга – «Журнал Заклинателя Абраксиса Флариуса» - заклинателя змей. Вагриус, алхимик и маг, который воспитал меня, рассказывал мне о нём и об этой книге. Да, я знаю, ты не веришь в магию! Но я вижу, ты изменилась, ты умна и ты одна из этого сброда способна - на самом деле способна, не отрицай! – понять всю важность этой информации. Ты ещё очень молода и так мало видела в жизни, но ты ещё свежа, твоё сознание открылось для знаний и мудрости мира, и если ты пожелаешь, я могу научить тебя всему, что знаю…
В тот тихий осенний вечер, под пылающим факелом в пещере, до которой доносился говор разбойников и треск горящего костра, Адаманта впервые по-другому посмотрела на Вильмонда. Как он смог так точно описать то, что происходит с ней? Почему вся их банда для него – «сброд»? И почему она никогда не замечала, что он, единственный из её разбойников, по-настоящему мудр? На самом деле она начала видеть ВСЕХ в другом свете – и даже не заметила, как для неё, как и для Вильмонда, вся её банда стала сбродом.
Она не замечала ни глупости одних, ни мудрости других лишь потому, что ей это не было нужно, она – атаманша, остальные – её банда, этого хватало.
- Я уже давно заметил, что тебя что-то беспокоит, я видел, что ты меняешься, меняешься к лучшему. Меня это поражало, но я не мог понять, как такие колоссальные метаморфозы могут произойти за столь короткий срок. Но лишь вчера я, кажется, понял, что с тобой происходит, когда наблюдал, как ты встречаешь рассвет. Я смотрел на тебя из пещеры, мой взгляд нечаянно упал на этот посох, - Вильмонд поднял посох и повертел его в руках, - этот старик действительно был магом. Да, магия существует, и эльфы тоже, всё это правда… я знаю, что с тобой сейчас творится, поскольку довольно долгое время изучал магию. Нет, ты не просто растёшь – люди не меняются с такой скоростью – это колдовство. И этот старик шёл по заброшенной тропе, зная, что его убьют. Это может удивить тебя, но он знал это. Ты посмотрела ему в глаза, и он зачаровал тебя, но его колдовство открыло тебя – тебя настоящую, оно достало из глубин души и возродило твой ум, доброту и множество других способностей, которые тебе ещё предстоит обнаружить в себе. А маги ничего не делают просто так. Выходит, кому-то было нужно изменить тебя, но для чего? Я долго думал над этим. Ответ на всё – книга. Нет, это не просто сказка, как я подумал сначала… это журнал величайшего из тёмных магов, когда-либо живших в этом мире. Абраксис – заклинатель змей, но, как написано в этой книге, он сумел подчинить себе дракона – да, настоящего дракона! – вот как здесь описано: «…Прочитав заклинания Огня и Воздуха из Священной Книги Семерых я, наконец, достиг своей цели – Дракониус Секреус оживлён и подчинён мне. Абраксис Флариус, день 26, новолуние», - и тут Вильмонд замолчал в задумчивости. Адаманта смотрела на него широко раскрытыми глазами, переводя взгляд на книгу, потом опять на Вильмонда, пораженная и напуганная услышанным: «Колдовство… Чёрная магия… Драконы, эльфы… этого же не может быть, это сказка!» - думала она, пытаясь упорядочить свои мысли.
- Но причём тут я? – наконец спросила девушка.
- На этот вопрос я не могу ответить точно, но кажется, сейчас тебе придётся вспомнить всё, чему я научил тебя вчера, - и Вильмонд, открыв последнюю страницу книги, показал её Адаманте, - читай.
- Это похоже на пророчество, - почему-то шепотом сказала Адаманта.
- Ты права, это пророчество. Причём не простое пророчество – оно написано Ууларнилом…
- Ууларнил? Это имя мне кажется знакомым. Кто это?
- Это великий предсказатель, живший ещё во II эре, во времена Великих Войн Крови, когда смута и хаос царили на земле, а люди, эльфы и орки беспощадно рубили друг друга, не замечая ничего вокруг, живя лишь безудержной ненавистью и злобой… «Земля содрогалась, объятая пламенем войны. Сквозь чёрный дым, окутавший леса, долины и горы, виднелось окровавленное небо. И не было видно на нём ни солнца, ни звёзд, лишь нескончаемый дождь и плач матери-земли по сыновьям своим…», - вот как описывал Ууларнил время, в котором ему довелось жить. Он прожил необычайно долгую жизнь для человека той эпохи, он пережил даже своих детей, павших на войне. Как-то в детстве, когда я вытирал пыль с ветхих книг в библиотеке Вагриуса, мое внимание привлекла книга с его пророчествами. Я прочитал её от корки до корки, не отрываясь. Меня поразило то, как точно он предсказывал прошедшие великие события, например, кончину императора, придавленного обломками башни собственного дворца, падение великой крепости в Северном Пределе… Но ещё сильнее мой интерес приковали несбывшиеся предсказания. Я прочёл их все. Теперь я помню, что это пророчество тоже было в книге. Значит, ему ещё суждено сбыться… Имя Ууларнила кажется тебе знакомым? Откуда?
- Да, я вспоминаю, что где-то слышала о нём. Но… что делает пророчество Ууларнила в книге тёмного мага? – спросила Адаманта.
- Я тоже задавал себе этот вопрос, - Вильмонд перелистнул страницы назад, - эта книга – дневник, он не закончен, видишь – здесь пустые страницы, а пророчество в самом конце. Я сравнил почерки – описание обряда оживления дракона написано другой рукой. Скорее всего, это написал не Абраксис.
- А кто? Неужели…
- Да, мне кажется, это пророчество вписал в эту книгу тот странник на дороге. Похоже, это послание тебе. почитайте на досуге, плииз...)
-
-
18.06.2005 в 14:01Особенно хорошо... :-))
-
-
18.06.2005 в 14:38