Прощальное

[matyukhina]

Мой родной, мой далекий, мой ветреный.
Здравствуй!
Соленый и сладкий как море летнее
Холодный и нежный. Непредсказуемый. Разный
Не забывая, помню все краски в глазах твоих
Здравствуй!
Туда где не ждешь одной слишком страшно
Но я ненадолго, я на минуту с поезда
Я ухожу в этот день. В этот праздник
Чтобы не встретиться и не сказать больше -
Здравствуй!
С тобой было здорово. Прости, трудно...
Думать стоя на сквозняке у парадной
Надо решаться. Вдыхаю утро. Делаю шаг
Нет ясности в мыслях. Звонок. Дверь.
- Здравствуй!
Я пришла, чтобы точку поставить вконце сказанного
Я прощаюсь официально
Ты не ждал, но в сущности нет никакой разницы
Вот я пришла, просто скажи -
Здравствуй!

---

ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ

[nikolaykofyrin]

Что такое любовь? -
Это боль отреченья
Это радость вернуться к себе самому
Это счастье без всякого разрешенья
Это шанс вместе быть и не быть одному
Это время расставшееся с часами
Это нежность оттаивающей души
Это мука желания слиться телами
Это чувство исчезнувшего Я и ТЫ
Это слезы когда умирают надежды
Это стон иссушившей разум мечты
Это крик посреди безлюдной пустыни
Одиноко падающей звезды.

из романа "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак" на сайте www.newruslit.nm.ru

Видеоролик "Что такое любовь?" можно посмотреть здесь -
www.liveinternet.ru/users/1287574/post41630454/...

@темы: Стихи

---

[jemand anders]

Мне так спокойно. Я немного умерла.
Анестезия алкогольной ночи.
И даже мысль, что ты меня не хочешь
Мне не мешает запланировать дела.
И даже мысль, что это не любовь
Не запускает эту боль по кругу
Я рада одиночеству как другу
Я счастлива упасть на землю вновь
Я буду жить, планировать дела
Решать простые/сложные задачи
А если вдруг почувствую, что плачу -
Анестезия. И - немного умерла.

---

Зарисовка

[Дохлый номер]

Сумерки

Просыпаюсь – сумерки. Сижу прямо и тихо, очень тихо. Звуки мертвы. Звякнули тонко и укатились в недосягаемую даль. Стены переходят в наступление, ближе и ближе. Вырываюсь из тисков квартиры, спешно поворачивая ключ в замке.
Щелчок.
На лестничной площадке неподвижно стоит собака, смотрит пристально. Медленно иду мимо, чуя прицел неотрывного взгляда. Холодно.
Оглушающий хлопок двери.
Сумерки вкрадчиво стелятся по асфальту. Выход в открытый город сулит сотни бесцельных шагов по тонкому льду. Прочь от всего.
Черт возьми, как же холодно.
Мимо пробегают, пробегают, вжимая головы в плечи, прячась от темноты, маленькие люди. Серые мыши среди серых мышей в сумрачном погребе вечера. Мягкий шорох шагов. Но это не они маленькие люди, это я – маленький человек, шагающий по лезвию враждебного города. Кошки смотрят с крыш.
Тусклые улицы ограничены подступающей темнотой. Минуты уходят и дороги превращаются в полые трубки со скользящими внутри разнонаправленными потоками вялого движения. Автобус замедляет ход, в ореоле света его внутренностей чье-то лицо и две ладони распростерты по ту сторону стекла. Картинка плавно исчезает, растворяется в мерцании габаритных огней. Растерянный взгляд. Люди текут по ежедневным маршрутам, паутиной охватывающим город. Со временем тонкие пунктирные линии сливаются в жирные ломаные. Скопления двуногих на перекрестках – узловые точки передвижений. Переступаю через белые полоски зебры, это такая игра. Чужие колкие глаза. Такой взгляд – холодное оружие. Полоснул от переносицы вниз по щеке, чую. Пальцами трогаю, идет ли кровь, крови нет.
Опасливыми перебежками из тени в тень скрываюсь от жалящих фонарей. Так спокойней. В темном углу белеет предмет, очертания смутные, непонятные, выстраивается догадка. И чем ближе, тем яснее. Крохотные ручки, ножки, головка. Исковерканное маленькое тельце, выброшенное за ненадобностью. Господи…
Вывернутые конечности, угловатая поза, но еще ближе, я вижу _выломанные_ глаза на пластмассовом лице. Тряпичный живот, распоротый выпотрошенный, блеклый. Глупая кукла лежит, вперив пустые глазницы в грязное небо. Прочь.
Отталкивающий свет, невыносимая тень, не из чего выбирать, только закрывать глаза и идти наугад дальше сквозь густеющий мрак. Царапина от переносицы вниз по щеке горит, жжется нестерпимо, проверяю, есть ли кровь, кровь идет носом. Платка нет, ничего нет, останавливаю красное руками, рукавом, хоть как-то, только бы унять.
Унять.
Ноги привели к кладбищенским воротам. Заперто, висит амбарный замок. За железными прутьями видны надгробия и венки, как же там пусто и спокойно, мне бы... Сквозь закрытые веки чую тишину. Берусь окровавленными руками за ограду, хочу перелезть, металл впивается в ладони сотнями ледяных иголок, отталкивает. Не отступаюсь. Карабкаюсь вверх, ворота поскрипывают злобно, ноги соскальзывают, рывок, еще выше, к острым вершинам прутьев. Никак. Срываюсь, падаю вниз, разодрав руку до крови о зазубрину, боже… Как больно.
Холод глотаю, вдыхаю, впитываю, утешить обидную боль, утешить, прижимая мерзлую онемевшую руку к груди, сгибаясь пополам, всхлипывая с закрытыми глазами. Небо раздавлено гнилыми тучами, город задушен потрескавшимся небом, человек сломан воспаленным городом, выброшен на помойку, отвержен, ампутирован. Задыхаюсь. Тучи переходят в наступление, некуда вырваться из тисков. Лица прохожих - назревающие опухоли.
Щелчок.
Показалось. Мягкий шум. Иду. Люди скользят взглядами по пятнам крови на одежде, дальше бегут, спешат, пригибаясь, ожидая удара. Равномерное течение. Сумерки гонят их дальше, вперед и они сонно копошатся в разверстом брюхе города, сытые и серые. Взгляд загнан в коробку отвесных стен. Таких протяжно ровных, ровных, ровных…
Вдох. Ничего не происходит.

---

Надя.

[zwillinge]

автор: kinnikinic
жанр: зарисовка
саммари/краткое содержание: так умирает надежда.
от автора: писалось для себя (в стол), но когда увидела Ваше сообщество, то решилась выложить. Пожалуйста, высказывайте Ваши мнения о тексте.

Надя.

«никому ненужная»
написала она своим косым девчоночьим почерком на вырванном из тетрадки листе в клеточку. Подумала и добавила «Теперь». Искоса посмотрела на ту, о которой шла речь. Маленькую задрипанную, подтянувшую острые коленки чуть ли не к самым ушам и обхватившую их тоненькими трогательными запястьями с нежными пульсирующими голубыми жилками. Глубоко запавшие карие глаза полузакрыты набрякшими опухшими от недосыпа веками, отчего и взгляд такой – мертвый. Подошла и резко дернула ее, сонную глупенькую, за исхудавшую почерневшую ладошку.

Ее голова в шершавой петле подвешенной к люстре бельевой веревке была невозможно маленькой и беззащитной. Она облизывала пересохшие губы и, прикрыв глаза, уже совершала маленький полет с высоты табуретки, когда пальцы ног, не достав до пола всего несколько сантиметров, задрожат противно и мелко в предсмертных конвульсиях.

Она отправится туда, где есть счастье. И хотя ее уже никогда не назовут человеком, девочкой, девушкой, а будут говорить полушепотом, сильно смущаясь и виновато пряча глаза: «Самоубийца».

В том королевстве, где она окажется, царит вечная Весна. Это королевство заливистого смеха и потрепанных корешков книг. Шоколадных эклеров и красных цветов. Где ночь царит днем, а день ночью. Где не печет, а ласково пригревает кружок бело-зеленого солнца. А взрослые верят в чудеса и не бросают своих детей…

...Она зажмуривается и шагает в пустоту, выпуская из разжатой руки корявую, наспех выведенную синей шариковой ручкой, записку-послание, возможно прощание или даже просьбу:

«постарайтесь любить».

@темы: Литература, Творчество

---

[ELLE_Ksu]

Я знаю: многое, увы, не оправдалось,
Пути сошлись - мечты распяты вновь,
В пыль превратить пытается усталость
Шесть букв заветных, что волнуют кровь

Мою судьбу на край небес поставить,
Любимым голосом шепнуть, что каждый шаг
Неверен был и больше не исправить...
И легкою рукой обиды в мрак,

Измерить на весах все прегрешенья,
И праведность, и горечь от потерь!
Наивная... И снова сожаленье
От бесконечности несбывшихся: "не верь"...

И все - игра, моя игра без правил,
Решаю я, и я за все плачу,
И на полет запретов мне не ставил
Никто... но только не лечу...

Хотя могу, мне крылья не палили,
Я так мала, чтоб зависть вызывать,
От ревности меня не удушили,
Но душат мысли и мешают спать.

Я им не прикажу остановиться,
Пусть все быстрее хороводит грусть
С тоскою; не напиться, не забыться,
Я не боюсь, я правда не боюсь
п.с. простите за "вновь"-"кровь"

Отчаянья, я с ним уже на "ты",
Его глубокие глаза источник правды
И тоже не боятся темноты,
Но наш роман окончиться внезапно

И как всегда, не будет пустоты,
Разбрызгается искрами фонтана,
Я снова соберу в букет мечты,
Как будто бы мечта не умирала...

@темы: Стихи

---

[Стань птицей]

Привет, люди! я тут у вас новенькая... вот) мне бы очень хотелось написать свою книгу, тюкю мыслей много, но не могу определиться-мое эт или нет. Вот,написала 1 главу и очень бы хотела, чтобы кто-нить оценил, покритиковал...и тому и другому буду очень рада!Итак... поехали.

Кира лежала на земле, пристально глядя на безоблачное небо. Только теперь она поняла, насколько чувствовала себя уставшей
-Как же меня все это достало! - с чувством сказала она собаке, преданно сидевшей возле нее.
В тишине этого места собственный голос казался ей каким- то чужим, и Кира невольно смутилась, поглядев на Веню. Но собака лишь непринужденно легла у ног хозяйки, разглядывая ее умными, всепонимающими глазами.
Ей нравилось бывать здесь вечером с ним, нравилось дожидаться заката, думать о чем-то своем… Иногда Кире казалось, что в этом месте она бывает чаще, чем дома, хотя, это было неудивительно. Ей было намного уютнее здесь, она считала себя гостьей этой природы. Дома же она чувствовала себя просто лишней. Одно было общее в этих местах- никогда, ни там, ни здесь, она не будет родной… Это было очень обидно, но Кира с этим давно смерилась. Все здесь относилось к ней с каким-то снисхождением, с чувством явного превосходства, но она была не против, тем более, что скоро закат…
Видеть закат было для нее настоящим удовольствием, она обожала наблюдать это явление еще с детства. Такие моменты ей казались своеобразным волшебством, и она, забывая обо всем, просто смотрела на это, не в силах перестать улыбаться, ведь это было так красиво!
Вот и сейчас она просто застыла на месте, в очередной раз наблюдая за уходящим солнцем.
Единственное, что ее терзало, это то, что раз за разом эта красота вызывала в ней все меньше чувств. Так бывает, что взрослея, человек перестает верить в чудеса, меньше мечтает и теряет ощущение прекрасного. Кажется, это не оставило в стороне и Киру, хотя ей, наверное, как не кому не хотелось становиться такой же, как другие. Наверно это смешно, но до 11 лет она даже в Дед Мороза верила, хотя все остальные уже давно просекли фишку с родителями. В тот день, она решила похвастаться, каких подарков от него ожидает и спросить, была ли она достаточно хорошей, чтобы получить их. Ребята дружно смеялись, не в силах остановиться и поверить в то, что нашелся человек, который еще верил в это. Они тыкали в нее пальцами, отчего на ее глазах наворачивались злые слезы.
«-Ты что, серьезно в это веришь? – подал голос Женя, надменно приподняв бровь.»
Она всегда смущалась, когда он заговаривал с ней. Это была ее своеобразная « первая любовь».
«-ну конечно, я серьезно,- ответила она, густо краснея, наблюдая за людьми, которые уже не просто смеялись, а почти что падали со стульев.
-Ты странная,- громко фыркнув ответил он.»
В тот же вечер они сидели у подруги, молча допивая чай.
«-Нин, скажи мне…
-А?
-Быть странной, это что, плохо?
Она посмотрела на подругу с легкой улыбкой превосходства. Нина всегда выглядела взрослее, чем была на самом деле и хорошо об этом знала. Кира восхищалась своей подругой. Ей казалось, что в ее жизни было все:: живой ум сочетался с милым личиком, красивая фигура, богатые и любящие родители, подруги, которые ее боготворили, мальчишки, в ее присутствие забывающие о других… Когда Кира только пришла в класс ее никто не признавал… Жизнь в городке, хоть и совсем маленьком очень отличалась от всего, что было до этого. В то время он казался ей своеобразным мегаполисом и она так старалась дотянуться до тех людей, что жили в нем… Но те ее не признавали, они смотрели как то свысока. Раньше ей казалось, что не поладить с кем-то не возможно, ведь люди так похожи…руки, ноги, да всё! Значит, и думают наверняка так же… но она ошибалась. Люди, так похожие на нее смотрели с каким-то пренебрежением… и только Нина пришла на помощь. Ее взгляд не отличался от других, просто в нем сквозило что-то вроде жалости… или нет. Это было ее своеобразным хобби: брать под свою опеку неудачниц, вроде Киры, учить их жизни, по ее выражению «делать из них людей», чтобы приплюсовать их к своей армии обожателей. Но все это Кира узнала позже, намного позже, и , не смотря на это, была ей благодарна.
- Я не знаю, чему вас там в дед доме учили, но это явно не хорошо. Странных не любят.- отрезала она»
В тот день она поняла, что:
А) быть не такой как все нельзя, иначе останешься одной
Б) Жалко, конечно, но Дед Мороза реально не бывает. (В этом она убедилась на тот же Новый Год, когда застукала родителей с запечатанными подарками возле елки.)
«Какая же я была дура!»- с легкой улыбкой подумала она, теребя Веню за холку.
Внезапно собака насторожилась. Умные глаза пристально смотрели в сторону леса, туда, где уже вовсю царила вечерняя тьма. Издав гортанный рык, собака слегка попятилась.
-Вень, ты чего?- спросила Кира, пытаясь успокоить пса и тщательно вглядываясь в том направлении, надеясь увидеть, что же так насторожило собаку.
-Пойдем ка лучше домой…
Но Веня будто ее не слышал. Он топтался на месте, временами поскуливая.
«Что же так могло его напугать?»
Постепенно тревога передавалась и ей. Она в недоумении переводила взгляд с места на место, высматривая эту невидимую угрозу, что словно витала в воздухе.
Внезапно Веня будто на что-то решился. Подбадриваемый лаем, сначала каким- то неуверенным, а затем все более грозным, он сорвался с места.
-Веня, ты куда? Подожди! Веня!!!
И Кира побежала следом за уже исчезнувшей за ближайшими деревьями собакой.

* * *
Дайме брела между стволами исполинских деревьев. Рана на ноге то и дело давала о себе знать, и каждый шаг был для нее настоящим испытанием, но она не могла остановиться. Ее преследователи не спешили, оттягивая встречу с добычей на потом. Они ждали момента, когда жертва будет на исходе, желая еще немного поразвлечься. Дайме знала это так же хорошо, как и то, что расстояние между ними медленно , но верно сокращалось.
-Все, больше так не могу!- прошептала она, сев на землю и прислонившись спиной к дереву. Протянув ноги, она начала пристально изучать рану.
«Плохо дело… Кажется, игра близится к концу… Алон, Руф, Хазарий, Анжи…»
Воображение послушно рисовало такие родные, до боли знакомые лица…
«Где вы сейчас?»
Горло нещадно сдавило, и она тяжело сглотнула. Она не могла позволить себе заплакать ни раньше, ни теперь. Плакать- это для слабых. А еще для них же- провалить задание, от которого зависят жизни дорогих ей людей, которые в нее верят. Никогда не думала, что окажется из таких…
Ее рука осторожно нащупала чуть теплую рукоять ножа, словно дотрагиваясь до нее впервые. Тот самый нож, что подарили ей родители тогда, еще в той далекой безоблачной жизни. С тех пор многое изменилось: сменялись люди вокруг нее- одни уходили, другие наоборот… Сменялись года, оставляя о себе лишь воспоминания, а он всегда оставался с ней. Этот нож не был рассчитан как орудие убийства, скорее имел более сувенирный вид. На деревянной рукоятке была еле разлечима надпись: «Любимой Дайме на День Рождения от папы и мамы» и нашкорябаны 3 совершенно непонятных закорючки: две большие и одна совсем маленькая. Мало кто догадывался, что это было свободное творчество ее папы, призванное нарисовать их семью вместе. Но для Дайме это было настоящим произведением искусства и, до 15 лет, самой дорогой и оберегаемой ею вещью, но потом…
Потом она стала гордо называться Носительницей. Один из Камней, подаренных кем- то еще задолго до рождения самых долголетних представителей их города, выбрал ее.
«Интересно, почему?..»
Она часто задавала себе этот вопрос, ведь лично Дайме никогда не обладала особым талантом и стремлением. Она жила без цели, без мечты, жила лишь для того, чтобы жить, подобно тому, как живут растения. Она была ни для чего и никем, но Дар выбрал именно ее.
«Люди удивленно смотрели на избранницу, не в силах поверить в то, что ею будет она. Одни уже возносили руки к нему, славя богов и ее, другие глядели прожигающим взглядом, пряча его за рассеянными улыбками. Некоторые просто отворачивались, чтобы скрыть свою досаду. Их можно было понять, ведь на нового Носителя возлагались такие надежды… А кем была она? Здесь каждый мечтал стоять на ее месте, каждый считал, что именно он этого достоин, но холодный и равнодушный в чьих- либо руках камень внезапно ожил на ее ладонях, излучая неземной свет… Она знала, что сейчас многие проклинали ее, но не видела ничего вокруг…Про нее не Ра говорили, что она бессердечна и она была с этим согласна, ведь оно, вместе с душой осталось там, в тихом заброшенном селении, где под землей неподвижно лежали ее родители, вместе с сотнями других…
И вот, стоя там и держа в руках пульсирующий Камень, она понимала, что судьба дает ей еще один шанс и , надевая его на шею, она чувствовала, как вместе с приятной тяжестью ее сердце охватывало какое-то новое чувство…
-Теперь ты будешь защищать нас, правда?
Она и не заметила, как сзади к ней подошла совсем маленькая девчушка.
-… Конечно буду- от волнения ее голос чуть срывался,- Я вас никому не отдам- сказала она, чувствуя, что отныне так оно и будет.
Внезапным порывом девочка обняла Дайме, трогательно прижав к себе, что будто послужила сигналом для людей. Каждый подходил, желая сказать какое- то напутствие или просто пожать руку, а она рассеяно отвечала им, вдруг почувствовав себя счастливой. И тогда она поклялась себе стать одной из сильнейших…»
С тех пор прошло 11 лет… Уже через год после получения Дара из бездарной девчонки она превратилась в настоящего воина и вскоре их город начали приравнивать к Восмерке Великих. Но сила значит зависть, а их тихое место не было готово к настоящей, суровой жизни. Великие не желали соперничества и для сохранения города не могли помочь ни отважность их воителей, ни ее, Дайме, сила. Ей было всего 17 и она ничего не смогла противопоставить тем, другим…
Их прекрасный, цветущий мир был разрушен, немногим удалось выжить, а некоторые оказались в плену, что было страшнее смерти.
Оставшиеся скорей походили на клан, а ведь когда- то их было намного больше… Но в их честолюбивых, гордых лицах горело желание выжить и отомстить. Они решили бороться и, возможно, когда- нибудь город Света возродится… Жаль, что она уже не увидит этого. Ее товарищи, ехавшие вместе с ней вряд ли сумеют успеть к ней на помощь, да это и ни к чему… Они должны завершить начатое, преследователям нужна только она, а точнее…
Она сжала в кулаке висящий на груди медальон. Камень был холоден и безразличен… Оно и понятно, ведь сила Камня напрямую зависит от силы хозяина и если она будет убита, он будет служить ее убийце так же добросовестно, как и ей, ведь это означает то, что она слабее и не достойна его носить…
Она взяла в руку нож, осторожно приложив лезвие к запястью.
«Ну все, пора кончать с этим! Иначе потом, когда они меня догонят будет куда хуже…»
Ее пальцы так сильно сжали рукоять ножа, что костяшки побелели. Стараясь припомнить все дорогие ей лица, она и не замечала, как по лицу беззвучно скатывались слезы, ведь с некоторыми из этих людей ей предстоит вскоре встретиться, а с некоторыми- расстаться…
-Пора-голос был на удивление ровным…
Она глубоко вздохнула, начиная свой смертельный отсчет
Три…Сердце стучало все быстрее, а может это просто была ее душа, так старавшаяся уже вырваться на свободу?...
Два…Она широко открыла глаза, но в них по-прежнему была лишь тьма…
Толчок в груди…Еще толчок… Сердце?...Нет… Дар! Это камень, он ее остановил! Но почему?
Нож выпал из обмякшей руки. Она никогда не думала, что сделать это так сложно, а ведь она- воин, а значит должна быть готова отдать свою жизнь тогда, когда это того требует. Но сейчас ее больше волновало другое…
-Ты остановил меня… Почему?- сказала она с какой-то нежностью в голосе, вглядываясь в гладкую черную поверхность сияющего камня. Люди думали, что это Дар служит им, и только Носители знали, как они ошибаются… Медальон увеличивал силу Хранителя, позволяя пользоваться своей энергией, но не потому, что желали помочь хозяину, а скорее потому, что для таких источников силы, то, что забирали люди было так ничтожно…
«Для чего же они созданы и ...кем?
А что если научиться контролировать Камень, использовать всю его мощь? Что тогда? Что?»
Камень не давал ответов на вопросы и лишь загадочно блестел в руках Даймы.
«Он не должен попасть в руки преследователей! Конечно, на то, чтобы Камень выбрал себе нового Носителя могут потребоваться годы… а может и нет. Что если Дар выберет кого- то из них? Я должна успеть…»
Камень будто пылал жаром и руки нещадно жгло, но Дайме даже не пошевелилась…
«…успеть передать Камень. И, кажется, я даже знаю кому…»
Камнем можно было завладеть, только в двух случаях: убить прежнего Носителя или быть избранным им… Но со вторым вариантом было сложнее… никогда нельзя предугадать, кого он выберет, ведь медальон всегда поступал по- своему… Однако другого выбора не было и что- то подсказывало ей, что это единственный выход, хоть и очень безрассудный…
Конечно, на карту поставлены жизнь их рода, но…
« Я хочу увидеть ее перед смертью…»
-Ди, у меня к тебе есть одна просьба...Найди одного человека и перенеси меня к нему…-сказала она Камню и постаралась как можно четче представить себе то, что Она должна из себя представлять сейчас, но получалось очень смутно. Дайме уже начала волноваться, как бы Дар не перенес ее совсем к другому человеку, ведь образ, который она ему предоставляла, наверняка был далек от настоящего…Оставалось лишь надеяться, что за долгое время, что они провели вместе, медальон научился понимать ее с полу слова… а точнее с полу мысли. Шансы на удачу были ничтожны, но в ней просыпался знакомый азарт…
Мир вокруг них начал стремительно вращаться и Камень засветился в ее руках тревожным огнем.
«Да, знаю… они уже совсем рядом…у меня осталось слишком мало времени…»
* * *
Кира остановилась посреди деревьев. От охватившей ее паники было трудно дышать. Казалось, что воздух давил на нее, становясь все тяжелее. Вот уже полчаса, как она металась по лесу, в поисках то собаки, то пути, по которому она бежала, но все без толку…
«Я ЗАБЛУДИЛАСЬ!»
Эти слова раз за разом проносились в голове, сводя ее с ума и вызывая все более истерический эффект.
Одна…Совсем одна… Здесь!
Лес давил со всех сторон и тьма обступала все плотнее. Казалось, что за каждым деревом таилась опасность. Она в бессилье вращала головой и каждый шорох заставлял ее дрожать.
-Это все сон…Всего лишь сон!...
Она села на сырую землю, закрыв лицо руками и тихо плача…
Вот совсем скоро она проснется, совсем немного осталось…
Позади раздался шелест и Кире показалось, что сердце на мгновение перестало биться.
Она медленно начала поворачивать голову…
«Там ничего нет, там ничего нет!»
…И вскрикнула от ужаса, пытаясь отползти назад, но споткнувшись о камень и упав на землю.
Перед ней стояла девушка и ее бледное лицо словно светилось в ночной темноте. Кира застыла, не в силах пошевелиться, ведь они уже были знакомы…
«Ты приходила ко мне во сне… Какое странное чувство… Как же болит сердце!»
Окутанная каким-то серебряным свечением, девушка сделала шаг навстречу и, Кире показалось, что в этот момент незнакомка испытывала то же странное чувство, что и она. Словно под гипнозом, Кира встала и так же медленно сделала шаг вперед.
-Знаешь, ты мне кое-что задолжала- голос девушки чуть срывался, но она настойчиво продолжала смотреть в глаза Киры, для которой в эти минуты не существовало ничего, кроме этого лица.
«Ты приходила ко мне во сне…»
-Вот, возьми…
Она протянула Кире руки, в которых на мгновение словно вспыхнуло Солнце. Но когда она разжала ладонь, в них лежал лишь камень, но этот камень…
«это сон, да?...»
-…и береги его…хотя нет… береги себя.
Кира осторожно протянула руки к Камню, и не заметив, что по щекам текли горячие слезы. Это мгновение было таким длинным… и таким коротким. Как только Камень коснулся ее ладоней, их словно обожгло и на миг ночь будто сменилась днем. Она хотела что-то сказать этой незнакомой девушке, но не смогла пошевелить губами. Она проваливалась во тьму, понимая , что падает в обморок. Последнее, что она чувствовала, была боль, последнее, что видела- такое знакомое лицо, с глазами, полными тоски…
* * *

Дайме сидела на земле, бесцельно смотрела вдаль… Сил больше не осталось и любое движение давалось ей с трудом. За те минуты, что произошли там, она словно прожила жизнь, полную красок, и теперь мир казался таким серым и безразличным…
«А ведь ты совсем другая… »
Она ожидала, всего, что угодно, но то, что произошло здесь, просто выбило ее из себя.
« Береги себя…»
Она всю жизнь думала, что ненавидит ее…
-Хмм…Эта и есть та самая Носительница? Больше похожа на побитую шавку! Йен, ты уверен?
«Значит уже пришли»-пронеслось в голове. «А я даже и не заметила приближения…»
Один из пришедших подошел к ней, тщательно вглядываясь в лицо.
-Да, это она, но она действительно какая-то подбитая… Встань!
Но она и не пошевелилась. Просто ее мир потерял все цвета.
-Ты что, делаешь вид, что меня не слышишь, да?
Его лицо оказалось совсем близко, и в его разъяренных глазах она видела свою смерть.
-Ты меня не слышишь? Где Дар?- доносилось до нее откуда-то издалека.
-Вот сука!- Сказал он, нещадно ударив ее по лицу. Она упала на землю. Боль доходила до нее с явным опозданием.
-Йен, хватит!!! Я…не чувствую Его здесь… Здесь его нет…
-Но тогда где?- откуда- то издалека донесся чуть истерический голос женщины.
-А мы сейчас у нее и спросим…
-Где Камень?
Мужчина подсел к ней, настойчиво заглядывая в глаза.
-Ну давай, ты же не дура, скажи нам по-хорошему…
Стоявшие рядом усмехнулись, но Дайме лишь молчала. Выждав минуту, кто-то нещадно схватил ее за волосы.
-Уфф…-у Даймы вырвался стон. Страх медленно захватывал сердце и до сознания начала доходить вся плачевность своего состояния.
-Ты прав, я не дура…-ее голос был каким-то чужим, -Я не дура, чтобы говорить, где он, таким, как вы!
И она с каким-то злорадством увидела ярость на его лице.
-Ах, ты!
Чей- то кулак нещадно полетел ей в лицо и, падая, она вдруг подумала о том, что, наверно, все это был действительно сон…
Ударившись о землю, она потеряла сознание.

@темы: Творчество

---

Приветствую всех начинающих и опытных писателей!

[Харо]

Особо расписывать некогда, ибо как всегда вышел разок в месяц в кафе...

Так что просто пара моих лучших на сегодняшний день произведений.

"Угасшая звезда" - красивая история о звериной любви

www.litsovet.ru/index.php/material.read?materia...

"Хохочущие талеры" - страшная сказка в декорациях западноевропейской готики.

www.litsovet.ru/index.php/material.read?materia...

"Седая шкура" - мой взгляд на скандинавский миф о волке Фенрисе.

www.litsovet.ru/index.php/material.read?materia...

---

Рассыпаются горькими искрами мои слезы сегодня...

[ELLE_Ksu]

Рассыпаются горькими искрами
Мои слезы сегодня,
Я всегда была слишком искренней...
Снова больно.

Ты не скажешь мне слово нежное,
Как бы я не ждала,
И на сердце вновь тьма кромешная,
Я тебе отдана.

Растворилась в любви, задуманной
Кем-то выше меня,
И своею печалью укутана,
Я останусь одна.

В лабиринтах души пылающей
Выход ты не ищи,
Не найдет осколок твой тающий
Объяснений любви.

Мои чувства, мои откровения
Никогда не поймешь,
Я могу рассказать про видения...
Но уйдешь...

@темы: Стихи

---

Большая просьба - оставлять комментарии

[Ирреальное нечто]

1 глава.


Мариам шла вместе со слугой по темному коридору вслед за тюремщиками. Руки и ноги ее были скованы цепями. Сегодня она – преступница, государственная заключенная, а некоторое время назад была правительницей самого могучего государства. «Почему все так несправедливо? Почему именно со мной? Почему именно в мое время?» - все время спрашивала себя Мариам. Но ответы на эти вопросы могла дать лишь судьба…
Все это время Барто, ее слуга, шептал ей на ухо какие-то робкие слова утешения и одобрения, но она его не слышала.
- …но вы не отчаивайтесь, госпожа, все уладится в скором времени, вот увидите, - что ни говори, а Бартоломью, королевский слуга в девятом поколении, умел сохранять спокойствие и хладнокровие в самых сложных передрягах.
-Прости, Барто, что ты сказал? Я просто задумалась…
-Нет, ничего, моя госпожа, - Барто привык, к тому, что его хозяйка часто витала в облаках и не видела ничего, происходящего вокруг.
-Стоять, пришли, - грубый голос тюремщика прервал воцарившуюся на несколько секунд тишину.
Мариам оглядела то место, где они оказались. Темный подземный туннель, такой же, как тот, из которого они только что вышли, продолжался в обе стороны на энное количество сотен километров – по всему королевству ходили толки о тюремных катакомбах. Но их небольшая процессия остановилась перед ржавыми створками лифта, который должен был доставить их в нижний уровень. Всего уровней было пять. На верхнем уровне, под самой поверхностью, трудились каторжники, чьи преступления были настолько серьезными, что им давали право второго перерождения только для того, чтобы их муки длились вечно. Чуть ниже, на четвертом уровне, проматывали пожизненные сроки чуть менее виноватые. На третьем уровне царила похоть и страсть, так как тюремщиками, вынужденными практически всю жизнь находиться под землей без возможности утолять сексуальные желания, был придуман анонимный закон, о существовании которого правительство не знало: чем больше надсмотрщиков ублажит заключенный, независимо от своего пола, тем больше у него шансов на свободу. На втором уровне содержались подростки - мелкие уличные воришки, беспризорники, но едва они перешагивали рубеж 15 – возраста, когда житель Ильмиада достигал половозрелости, их отправляли на третий уровень. А некоторых, либо особо борзых, либо особо красивых, отправляли туда и раньше этого срока. А первый уровень был уровнем элиты. Туда попадали лишь те, кто прежде занимал самые высокие посты, но по каким-то причинам был свергнут и лишен всех прав. Туда и должна была отправиться на вечное поселение Мариам. На вечное, ибо приговор гласил: «До конца дней своих», а по закону Ильмиада, все высокопоставленные особы должны были пройти второе рождение. Стоит сказать, что мысль бежать из катакомб не придет в голову даже сумасшедшему – это равносильно смертной казни. Собственно, раньше наказание пятого уровня ею и заменялось. Но министерство посчитало, что более лояльным было бы сначала даровать преступникам царскую привилегию, а потом заставить их проклинать свою вечную жизнь на протяжении столетий, чем просто лишить их существования.
Створки лифта с лязгом открылись, но войти в кабину пока что было нельзя – оставались еще решетки. Один из надсмотрщиков приложил руку к невидной постороннему глазу щели и пробормотал что-то на неизвестном языке. Стальные прутья ушли в стену.
-Заходи, - с этими словами надсмотрщик толкнул Мариам и Бартоломью так, что они с грохотом ударились о противоположную стену лифта.
-Это я только в полсилы, - сказал тюремщик. Остальные загоготали. Эти надсмотрщики все больше напоминали Мариам огромных неотесанных животных, которыми, по сути, и являлись. «И где они только таких находят?» - так было подумала Мариам, но потом вспомнила, что недавно сама подписала указ о том, чтобы таких особей специально продавало соседнее государство.
-Эх, Барто, вот теперь я понимаю, что была не права.
-Меньше будете думать о себе, моя госпожа, - все так же невозмутимо отвечал слуга.
А лифт тем временем опускался все ниже и ниже на совсем небольшой скорости. Так как створки были только в так называемом «вестибюле», перед глазами бывшей правительницы проплывали ужасные картины.
Верхний уровень. Обезображенные неудачным перерождением и оспой, бесчинствующей на этом уровне, заключенные выдалбливали все новые и новые ходы в толще стен. В надсмотрщиках практически не было толку, ибо перерожденные не чувствовали ни боли ни усталости, лишь тоску по свободе.
Ниже.
Четвертый уровень. Коридор, тускло освещаемый мертвенно-белым светом фосфорных ламп. И никого… Тишина, как в склепе. Ни стука кирок и лопат, ничего. Заключенные в камерах чуть дальше. И никто ни с кем не разговаривал, все даже боялись дышать. Лишь изредка кто-нибудь стонал или вскрикивал во сне.
Еще ниже.
Третий уровень. В лицо Мариам пахнуло жаром и запахом пота и спермы. Ото всюду слышались стоны и хриплые вздохи. И было непонятно, то ли от боли, то ли от наслаждения, то ли от всего сразу. Миловидное личико Мариам скривилось в маске ужаса.
-Ч-что это, как это, как вы можете так… измываться над бедными людьми?!...
Надсмотрщик хрипло хохотнул:
-Ну вы и сказали, «госпожа»! Измываемся? Да я бы и тебя туда бы за милую душу пристроил… и еще скажи, что тебе там не понравилось бы!
Эти слова ударили Мариам больнее, чем бичом, на лице застыла гримаса удивления и отчаяния. Надсмотрщики тупо заржали.
-Ишь ты, какая правильная вся! Кому сказать – не поверят, - издевались тюремщики.
Хохот, стоны, хрипы, все смешалось в общем гуле, у Мариам закружилась голова.
Еще ниже.
Отовсюду слышался детский плач и крики. Мариам стало еще хуже: что-что, а вот детский крик она не выносила… причем, судя по крикам, в тюрьме сидели и младенцы. МЛАДЕНЦЫ! И это все из-за нее? Из-за нее столько невинных людей… нет, когда она окажется на месте, наложит на себя руки.
-Моя госпожа, не смейте об этом даже думать, - Бартоломью как всегда был спокоен в любой ситуации.
-Не приказывай мне, слуга, - прошипела Мариам.
Неизвестно, что ответил бы Барто, но в этот момент решетки снова с лязгом разошлись, и они очутились в подземном городе.
-Твоя остановка, - все так же продолжал издеваться надсмотрщик.
Перед Мариам раскинулась огромная котловина, в которой находились многочисленные дома, дворцы, но не было привычных садов, лесов, птиц. «Каменный город» - так его окрестили.
-С этого момента начинается моя новая жизнь, - мрачно пробормотала Мариам.
-Наша новая жизнь, моя госпожа.
Едва услышав эти слова, Мариам лишилась чувств.

2 глава.


Мариам шла по галерее, в арки которой пробивался свет вечернего солнца. Откуда-то слабо доносились пение и смех. Настроение ее было приподнято, она – новая императрица, только что пережившая новое рождение и обретшая бессмертие. Сердце ее переполняли разные чувства. Прежде всего это была радость. Затем тщеславие, гордость… а где-то на самом дне – скорбь по отцу. Кто же знал, что та жрица окажется настолько непоколебимой? Но ничего, ее казнили, Мариам лично вонзила ей в живот свой клинок. И смеялась, поворачивая его таким образом, чтобы та как можно сильнее помучилась перед смертью. Последним, что жрица увидела в своей никчемной жизни, были безумные глаза теперь уже императрицы. Мариам нравилось убивать. Ничто не могло радовать больше, чем сознание того, что ты почти как Бог, что от тебя зависит жизнь человека – стоит только захотеть, и его голова будет украшать парадную комнату. Императрица зло рассмеялась. Она всегда мечтала о такой безграничной власти… и если бы не эта жрица, она бы сама пришла под видом служанки в палаты к отцу, где он бы непременно попытался отыметь ее… старый извращенец… но потом он отплатил бы ей сполна. В глазах Мариам запрыгали безумные огоньки, губы растянулись в кровожадной гримасе. Но, вот и ее комната. Дверь почему-то приоткрыта. Не обратив на это немного странное обстоятельство никакого внимания, она плавно, как кошка, скользнула в приятный полумрак. Прохлада окутала ее тело. Едва Мариам вошла в комнату, как дверь резко захлопнулась, да с такой силой и скоростью, что своей спиной новоиспеченная императрица ощутила нехороший холодок. Впервые в жизни она испытала настоящий животный страх и панический ужас, граничащий с невменяемостью. Руки начали дрожать, поэтому достать сюрикен или кинжал было бы довольно проблематично. Тут Мариам как будто что-то подтолкнуло вглубь комнаты. Затем она почувствовала, как чьи-то мягкие руки провели ей по волосам, и бархатистый, но немного надтреснутый мужской голос произнес.
-Не бойся меня, я не причиню вреда.
-Кто ты? Откуда… мне кажется, я тебя знаю, но такой голос я бы запомнила, - Мариам пыталась говорить спокойно, но связки ее не слушались – голос то хрипел, то срывался на визгливый крик.
-У меня много имен, но сейчас они не важны. Я пришел… оттуда. Однажды, много лет назад, мы с тобой пересекались, правда тогда ты была другим человеком. Ты - реинкарнация той, что поглотила мир много тысяч лет назад. Сейчас даже то имя нельзя произносить. Снова грядут изменения, старый механизм снова начал закручиваться, и только решение твоей мерзкой души сможет повлиять на ход событий.
-Почему ты так думаешь, с чего ты это взял? – прорычала Мариам. В ее руке сверкнул сюрикен, и яркая сталь вонзилась в руку незнакомца, - Если ты не прекратишь нести этот не несущий смысла бред, я вскрою твою аорту!
Незнакомец, коротко усмехнувшись, схватил императрицу за руку, в которой было оружие.
-Позволь мне забрать у тебя эту вещицу, такой девушке, как ты, она ни к чему.
-КТО ТЫ?! МРАЗЬ, ГОВОРИ СЕЙЧАС ЖЕ!!!!
Мужчина рассмеялся легким, как ночной ветер, смехом.
-Если тебя так интересует мое имя… Допустим, меня зовут Сэмюель, тебе это о чем-то говорит?
Мариам это естественно, не говорило ни о чем. Она лишь смотрела злобно-затравленным взглядом, беснуясь от своей беспомощности.
-Вот и славно. Допустим, я скажу тебе, что мне совершенно нет дела ни до кого и ни до чего. Я лишь историк этого пропащего мирка. Я – созерцатель. Я ни во что не вмешиваюсь. Я прихожу только тогда, когда мне нужно рассказать человеку о его предназначении. Я все сказал. Прощай, - с этими словами Сэмюель как будто бы растаял в воздухе. Окровавленный сюрикен упал на пол, императрица его тут же подобрала. Безусловно, этот человек оставил Мариам наедине со злостью, недоумением и бессилием.
Императрица подошла к окну, занавешенному огромным количеством штор и багет, чтобы свет, которого всегда было слишком много, не просачивался в ее обиталище. Слабый ветер легкой струей просачивался в комнату через приоткрытую форточку. Мариам втянула носом свежий воздух. Она терпеть не могла этих незнакомцев. Но Сэмюель ее заинтересовал. Императрица решила спросить у Бартоломью о том, кто был ее гость, и позвонила в колокольчик, назначением которого как раз и был вызов слуги, если это понадобится хозяйке.
-Да, ваше высокопревосходительство, - открыв дверь и поклонившись, сказал слуга.
-Барто, ты знаешь некоего Сэмюеля, который называет себя историком мира?
-Сэмюеля, моя госпожа? Вам довелось встретить этого нечеловека?
-Почему нечеловека, Барто? – Мариам вертела в руках окровавленный сюрикен.
-Никто из людей не смог бы столько прожить, ваше высокопревосходительство. Это существо ведет летопись мира с давних времен. Но он ни во что не вмешивается, в общем – просто наблюдатель. Больше о нем ничего не известно.
-Вот как… ладно, раз больше не знаешь, иди вон, бесполезная тварь.
-Слушаюсь, госпожа.
Дверь захлопнулась за ушедшим. «Так вот значит как… наблюдатель-летописец, которого невозможно убить. Вот ты какой, Сэмюель. Ну ничего… ничего… я доберусь до тебя, я все о тебе разузнаю.»
Вдруг, все вокруг Мариам поплыло. Императрица провалилась во тьму. Но через некоторое время окружающая обстановка вновь начала проясняться. Девушка очутилась в неизвестной комнате, она лежала на огромной мягкой кровати с задернутым балдахином, за которым виднелся чей-то темный силуэт.
-Я рад, что ты вспомнила о нашей прошлой встрече, Мариам.
Снова этот бархатисто-надтреснутый голос. Снова этот Сэмюель.
-Ты снова пришел… но зачем?
-Я помогу тебе выбраться отсюда, так и быть. Хотя вмешиваться – это против моих правил.
-Спасибо, но я как-нибудь сама.
-Ты думаешь, я буду тебя спрашивать?
Тень Сэмюеля подошла к балдахину. Историк поднял руку и распахнул полог. Мариам наконец-то смогла увидеть этого человека, она обрадовалась этой возможности, ведь, хотя императрица сама себе в этом не признавалась, но ей хотелось увидеть этого человека. Довольно высокий жилистый сухопарый мужчина, одетый в багряный камзол, поверх которого был накинут дорожный плащ. Длинные черные волосы прямыми локонами спускались до плеч. Черты лица приятные, мужественные. Но больше всего Мариам поразили его глаза. Они были ярко-оранжевыми, пронзительными. Казалось, что эти глаза заглядывают в самую душу, в самое сокровенное. У заключенной перехватило дыхание.
-Я вижу, мой облик поразил тебя. Ну так что, ты примете мою помощь?
-Да, приму… помоги мне выбраться отсюда, прошу.
Сэмюель видел, как разительно поменялась императрица за полгода, прошедшие со дня ее последней встречи. Прежде злые и бессердечные глаза, налитые кровью, стали пустыми и мертвыми, как у загнанного зверя. Лицо осунулось, Мариам сильно похудела, стала костлявой. Некогда роскошное платье превратилось в лохмотья, едва прикрывавшие израненное тело, волосы стали намного длинней и спутанней. Но в то же время поменялась ее душа. Заключенная императрица раскаивалась в содеянном. Сейчас Сэмюель видел перед собой уже не мегеру, а несчастного падшего ангела.
-Помоги мне, - повторила она, - помоги мне выбраться отсюда и спасти всех тех, в муках которых я виновата.
Сэмюелю не оставалось ничего иного, как согласиться.
-Подожди немного, я смогу найти выход. А пока я должен идти. До скорого.

@темы: Творчество

---

Проповедь

[neverending white]

В тишине за зимой наблюдать беспрестанно,
А в душе сожалеть, что все ж осень ушла.
Это закономерно, но все-таки… странно:
Почему эта пропасть ничтожно мала?
Для чего были сказаны те предложенья,
Что стекались в рассказ… На молитву похож
Этот глупый абсурд, эта боль сожаленья…
Почему? Для чего? Все ответы – все ложь.
Из толпы вырезать незнакомые лица,
С вечной глупостью прятать за масками боль.
Все обычно, все стало давно как привычка…
Выбирать с сожалением с маской и роль.
Понимать не умея, разбиваетесь стружкой,
Налетев на сжигавшую стену огня.
Внутрь – по пропускам. А все прочие – тусклой
Тенью смойтесь отсюда. Не злите меня…

(24.01.08)

@темы: Стихи

---

Нечия

[~Annet_Moonlight~]

Я казала тобі, що кохаю,
Що люблю, я кажу тобі.
Ти поводишься, мов не знаєш,
Мовз невірився в почутті.

Та чому ж ти мене знову мучиш?
Вразив душу болем мою.
Може очі мої вже наскучили?
Ти не любиш мене? Та чому?

Як нікого тебе покохала,
Недитяча моя любов.
Як без тебе жила, не знаю...
Зараз же — я в тумані мов.

Так збентежена та покинута,
Мабуть вже тепер не твоя.
"Та чия ж я?"— питаю стримано.
Не виходить. Плачу знов. Нечия .

@темы: Стихи

---

Мечта

[ELLE_Ksu]

Стихотворение, можно сказать, о наболевшем, написано за очень короткое время

Я хочу
самые сложные ноты
брать легко,
так вот с пол-оборота,
чтобы сердце открылось
и пело,
чтобы я это просто
умела.
Так красиво, и без
фонограммы,
без задуманной кем-то программы,
без напряга, душою
и телом,
я ведь этого с детства
хотела.
Чтоб не скрипом слова
выползали,
чтобы плакать людей заставляли,
и от нежности все замирали,
чтобы были не просто мечтами.
Где мне взять этот голос,
скажите,
птицы что ли весной помогите,
чтоб проснуться однажды
и в сказку,
и словами окутать всех в ласку,
подобрать понежнее аккорды,
о любви сочинить и о скорби,
о приливах, о море, о счастье,
и о том, сколько в мире ненастья,
да о чем только вовсе возможно,
только петь чтобы было не сложно...

@темы: Стихи

---

Ты сказал, что будешь звонить...

[Мик Ами]

Оправдайся, что просто забыл,
Оправдайся, что просто нет сил,
Оправдайся, что просто сбежал,
От того, что ты вдруг осознал.

Оправдайся, быть может, прощу.
Только ложь от тебя не стерплю.
А быть может, стерплю, потому
Что так сильно увидеть хочу.

И услышать, что ты где-то здесь...
Что не призрак... Реальный! Весь-весь!
Что ты рад находиться со мной,
Что родной, что не кто-то чужой!

Оправдайся. Быть может, прощу.
Будешь лгать. Я боль подавлю.
Странно это - любить даже боль,
Что ты мне причиняешь порой.

@темы: Стихи

---

Наше счастье

[Sunset*]

Будем ловить бабочек, а не мечты,
Разрушать слезами стальные мосты.,
Класть головы на гильотину любви,
Дрожать от адреналина в крови в крови.
Не забыть бы ещё поверить себе,
Вырезать чёрные пятна в судьбе,
Согреть на солнце замёрзшее сердце,
Сломать замок на запертой дверце.
Увидеть рассвет,
Поклониться закату.
Сочинить новый бред,
Простить за утрату.
И захочется снова дышать,
Улыбаться и звёзды считать,
Разогнать сырой липкий туман,
Разжать крылья стянувший аркан.
Чтоб увидеть рассвет,
Поклонившись закату,
Сочиняя вновь бред,
Восполнить утрату,
Оплаканную когда-то…

@музыка: Эльфийская рукопись - Всадник из льда

@темы: Стихи

---

Почему?

[ELLE_Ksu]

Я могла написать бы о море,
О весне и о запахе роз,
Почему же пишу я о боли,
Бесконечности пролитых слез?

Почему не пишу о рассветах,
Дивных птицах в заморской стране,
О мелодиях, ими напетых,
Почему все стихи о тебе?

Почему я пишу, когда горько,
Когда все хорошо - не пишу,
Нахожу я в отчаяньи только
Те слова, что так долго ищу.

Почему не сравнятся печали
С ясной радостью в сердце моем?
Слова в счастье как будто скучают,
А в ненастье пылают огнем.

Я бы вставила ноты мажора,
Я бы ими заполнила песнь,
Они ждут, они литься готовы,
Прокричать, что гармония есть...

Значит, счастье лишь сердцу доступно,
Только чувствовать можно его,
А в стихе эта радость преступна,
Не для этого, видно, оно...

Ну раз так, я улыбку оставлю
На лице лишь и где-то в душе,
А стихами пусть плакать заставлю
And may be говорить о себе...))

@темы: Стихи

---

[Эдвин Влип]

По-королевски обгрызанный плод покоится на торжественно-темном столе. Оставшаяся мякоть изящного яблочного огрызка занялась золотом, заостренные ошметки кожицы держатся, словно накрахмаленный воротник, и лишь один лоскуток обнимает палочку цвета охры. Ну что, свинарник, да?! Даже в свинарнике можно найти нечто волшебное! О, мадам, как ваше "Убери! убери!" далеко от понимания прекрасного!

@темы: Литература, Творчество

---

[Мария Карела]

Прошу прощения за рекламу)))

Новое литературное сообщество. Для любителей оригинальных текстов.
Ждем!!!

---

Звезда

[ELLE_Ksu]

Полночь. Кровать. Звезда
Светит в окно мне упрямо.
В комнате темной одна,
Что-то не спится мне, мама.
Мысли бредут на ум
Странные, но не чужие,
Хочется скрипки струн
Услышать напевы живые.
Можно подумать - грусть,
Нет, мне на сердце спокойно,
И свет от звезды пусть
В комнату льется рекою.
Он такой теплый, свет,
Нежно так, мягко струится,
И светлый в сердце след
Желтой полоской ложится.
Все сейчас хрупко вокруг,
Робко, легко, невесомо...
И зашуршит лишь листок,
Исписанный ночью бессонной...

@темы: Стихи

---

Наследник

[Raisalyng]

Король чувствовал приближение смерти. Наступило время задуматься о наследнике. Природа была к нему благосклонна, подарив двоих крепких сыновей. Король любил своих мальчиков строгой отцовской любовью и души не чаял в каждом из них; хотя объявлять преемника не спешил. Многовековая традиция обязывала Короля возвести на престол старшего сына, в то время как к младшему переходили несметные богатства и право до конца земных дней наслаждаться бездельем, пирам и прочими изощренными утехами, столь притягательными для молодой крови. И все бы казалось легко и просто, да старший сын чаще прислушивался к урчанию собственного желудка, оставаясь глухим к горестным мольбам простолюдинов, науке управления государством предпочитал шумные празднества, церковным службам – охоту, а королевской чести – блудливых девиц. Младший Принц, напротив, беспутные юношеские гулянья с радостью променял на уединение в библиотеке; изучал право, науки, философию, поэзию; внимал словам народа и изо всех сил старался облегчить его полную тягот и невзгод жизнь, за что народ чтил и обожал Младшего Принца. Король опечалился. Тревожные сомненья лишали покоя и сна.
Старший Принц понимал, отцу осталось недолго. Еще несколько месяцев, быть может, год, и колокола церквей торжественным звоном возвестят об уходе в мир иной прежнего властителя. «Король мертв. Да здравствует Король!» Наблюдая за быстрым угасанием жизни в дряхлом отцовском теле, Принц весело улыбался, он видел себя облаченным в королевский наряд, восседающим на высоком троне в окружении завистливых, но слишком трусливых придворных; и подобные видения вызывали неописуемый восторг. «Умри, проклятый старик, — день за днем повторял Принц. — Ты и так задержался на этом свете. Уступи дорогу молодым, а я обещаю устроить тебе пышные похороны!» А Король продолжал жить. Ветхий, сморщенный, с восковой кожей и трясущимися руками, он крепко цеплялся за свое никчемное существование, когда черная земля давно заждалась его. Наконец, Принц устал ждать. «Если ты не желаешь уходить, как подобает мужчине, — подумал он, — мне придется облегчить твои жалкие страдания и помочь избавиться от этой ужасающе мерзкой, сморщенной плоти…» На утро Короля нашли мертвым. «Во сне сердце короля остановилось, — говорили лекари. — Он умер быстро и безболезненно». Старший Принц ликовал – яд подействовал, справедливость восторжествовала. Старость уступила корону молодости.
Завершились траурные церемонии, пришла пора назвать народу имя нового правителя. И до чего же был разъярен Старший Принц, услышав из уст советника и поверенного бывшего Короля, что новым государем стал Младший Принц. Глупый мальчишка, пропахший чернилами, с головой, забитой никому ненужной поэзий и философией! В не себя от обиды и унижения, Старший Принц выбежал из дворца и до захода солнца блуждал по лесу. Он поклялся ветру, земле и небу, что скорее мир расколется пополам, чем он упустит шанс сесть на трон.
Минуло три недели, и нового короля нашли мертвым в тронном зале. Яд снова выручил Старшего Принца, и больше ничто не мешало ему заполучить вожделенную корону…

На следующий после коронации день Старший Принц, а ныне Король, решил отправиться на охоту. Это поистине королевское занятие Старший Принц считал едва ли не лучшим развлечением в мире. Велев оседлать чистокровного жеребца вороной масти, Принц в сопровождении немногочисленной свиты, отправился в лес. Голодные гончие заливисто лаяли, псари шутили; морозный осенний воздух был свеж. Близилась зима. Под копытами лошадей хрустели прихваченные морозцем, заиндевелые ветки. Небо было пасмурным, серо-синим, зажатым в тиски тяжелых, свинцово-фиолетовых туч. Летели часы, а охотникам не удалось изловить даже зайца. Принц начал скучать, верные слуги советовали вернуться домой, не за горами ночь – в темноте лес делается опасным. Принц никого не слушал... И вдруг он заметил лису. Ярко рыжий хвост мелькнул средь корней поваленного ураганом дерева, и зверь скрылся в чаще. Принц немедленно пришпорил коня и бросился вдогонку, оставив далеко позади свиту. Собаки молчали…
Принц мчался и мчался вперед, кровь кипела в жилах. Ветви стебали по лицу, оставляя глубокие царапины, но Принц, словно зачарованный, гнал храпящего коня. Смеркалось. Вскоре лес наполнился причудливыми тенями, резко похолодало, поднялся ветер. И измотанный погоней Принц остановился. Жеребец громко дышал, скалился, закусывал грызло и бил копытом, вырывая клочья ноябрьской земли.
— Где же ты? Где? — проговорил Принц.
И, словно отвечая на зов, на тропе возник лис. Огненно-рыжий с узкой мордой и удивительно мудрыми черными глазами.
— Попался! — ухмыльнулся Принц, доставая стрелу из колчана.
А лис в свою очередь поднялся на задние лапы, навострил уши… Через миг Принц громко вскрикнул. Перед ним стоял отец – высокий, сильный, каким был в далекой молодости, ничуть не похожий на больного согбенного старца.
— Здравствуй, сынок. — Сказал отец.
Принц натянул повод, хлестнул коня плетью, надеясь умчаться прочь от ужасного призрака – все напрасно, жеребец не двигался с места.
— Не пытайся убежать, сын мой, — продолжал Король. — Это бесполезно. Ты в моей власти…
— Ты явился убить меня? — жалобно спросил Принц.
— Нет. Я не пал так низко… Когда ты родился, мой сын, мой первенец, я обезумел от счастья. Я мечтал о сыне. Когда родился твой брат, я был счастлив вдвойне… Я думал и ты счастлив иметь брата… Я ошибся. Кто же знал, что моя кровь породит отцеубийцу? Братоубийцу! Я не виню тебя в своей смерти. Я был стар, ты всего лишь приблизил мой день. Но убийства брата простить нельзя. Ты черств, надменен и… глуп! Ты мечтал сесть на трон – твоя мечта сбылась. Счастлив ли ты? Молчишь? О, как бы я хотел услышать «нет, отец, я несчастлив! Муки совести снедают меня!» А ты молчишь, значит, ты доволен. Так сиди же ты на троне вечно!
Так сказал Король, взмахнул рукой и растворился…
А Старший Принц превратился в горностая.
Утром на поиски исчезнувшего Короля отправился отряд конников. Найти государя им не удалось, зато они увидели прекрасного белого горностая и убили его, а шкурку принесли во дворец. Из той шкурки и шкур других горностаев мастера сшили роскошную королевскую мантию, что на протяжении сотен лет передавалась от короля к королю, от отца к сыну и практически не покидала трона. Сбылось проклятие старого Короля. Старший Принц сидел на троне, а мир не раскололся по полам…