...ashes to ashes, dust to dust...
Шелест упавших листьев отдавал облака земле. Солнце через пыль стекла и пыль воздуха освещало опустевшую комнату и воздух казался настолько тяжелым, что хотелось открыв окно захлебнутся за один вдох. [этого бы хватило, чтобы снова научится любить, я знаю] а сегодня время ушло, окончив паковать чемоданы, по шпалам, по рельсам, по венам и трубам… теперь ты не со мной. Как всегда не со мной.
Временами мне кажется, что это только сон, шепот запыленного сознания, конвульсии секундной стрелки. [бог мой, это лишь сон. Бог мой, какой страшный сон] С каждым возвращением в реальность окрашенную в какие-то жабьи тона, с возвращением к страшной, как смертный грех, жизни я борюсь с правомерным желанием — наложить на себя руки. На сегодня мой билет отсюда [видимо за сбежавшим по шпалам временем] это бутылка коньяка на умудренной ночной тишиной поверхности стола и трагические два грамма кокаина. Сочетание не в духе времени. Сочетание не в духе осени. Но на сегодня это единственный способ уйти в непредсказуемой длины забытье, в сон ? [в такой страшный сон] где она, в тишине галерей, под шепот полотен неслышно пройдет через сумерки. [Темная принцесса]
Я тенью буду приследовать ее, став тьмой укрою ее от чужих глаз. Я – ворон на краю крыши разрушенного здания… Я – здесь чтобы не дать никому обидеть мою Принцессу.
Очередное пробуждение привносит в сложившуюся картину дождь, приближающиеся сумерки и нервную дрожь пальцев. Через секунды дрожь переходит в фактическую ломку. Мне необходимо выйти. И одев старый плащ я иду на улицу. От холодного воздуха становится легче. Остается только нечеловеческая слабость. [дождь] вокруг люди пытаются укрыться от него. Пролетевшая мимо машина приводит меня в себя окончательно. Осколки сна уже не собрать. И где я оказываюсь? Я оказываюсь под дождем, среди испуганных людей. Кем? Наверное мной. Меня спасут только сигареты. Две пачки, пожалуста, дайте две пачки. Спасибо за испуганные взгляды. И вдруг я понимаю всю невыносимость положения. Я стою на остановке под дождем с сигаретною пачкой в руке, а мне надо домой… с единственной целью – снова увидеть ее. Хотя бы таким способом, какой доступен на сегодня. Включить музыку, закрыть окно, свидетелей, даже если это только дождь, не надо.
В бокале теперь коньяк. Его принято пить согревая теплом ладони, а я уверен, что от моей холодной руки не будет проку. Глоток, второй, третий. Обжигают горло. Под этот аккомпанимент, я беру лезвие в потеках какой-то дряни, то ли крови, то ли ржавчины, хотя по сути это одно и то же и с параноидальной тщательностью выравниваю крохотный белый бархан в три дороги. Одинаковой длины и ширины…. [По первой пойдешь, коня потеряешь, по второй пойдешь…] все одно – неважно. Все три так или иначе идут к ней, моей сумрачнобархатной любви…..
Потрепанная десятка скручена в трубку, хотя по закону жанра это должна быть стодолларовая бумажка. Тоже неважно. Обтрепаные тысячами пальцев края касаются начала дороги. Первая пошла. Все системы работают нормально. Пяти минут без движения – шажок к вечности. Бокал почти пуст. С закуренной сигаретой боль начинает отпускать.
Вторая пошла. Все системы работают нормально. Немеют пальцы. Сигаретный дым не только вокруг но и в голове. Машинально устраняю пустоту бокала. Все равно, бог мой, как все равно… пять минут без движения или пять часов, но за это время я успеваю перелистать почти всю жизнь, ворох знакомых лиц, дней и ночей, наполненных болью, страданием, несправедливостью. Пропитаных ложью. Но это уже все равно. Я все это пережил и прошел, а теперь, когда от меня ушло даже время, я иду к ней, ради которой и стоило все это перенести. Она- единственное мое оправдание.
Третья пошла. Все системы работают нормально. В этой вечности нет ни “пять” ни “минут”. В этой вечности только теплый снег и дым, и кроме него ничего не видно. С воплем наслаждения душа отстыковывается от тела. Все системы работают нормально. Ты уже где-то рядом и я иду к тебе, через белый снег, через сигаретный дым, моя бледная, черная, всепонимающая, страстная и целомудренная, как хирургический скальпель, моя нежная, тихая Смерть….
Временами мне кажется, что это только сон, шепот запыленного сознания, конвульсии секундной стрелки. [бог мой, это лишь сон. Бог мой, какой страшный сон] С каждым возвращением в реальность окрашенную в какие-то жабьи тона, с возвращением к страшной, как смертный грех, жизни я борюсь с правомерным желанием — наложить на себя руки. На сегодня мой билет отсюда [видимо за сбежавшим по шпалам временем] это бутылка коньяка на умудренной ночной тишиной поверхности стола и трагические два грамма кокаина. Сочетание не в духе времени. Сочетание не в духе осени. Но на сегодня это единственный способ уйти в непредсказуемой длины забытье, в сон ? [в такой страшный сон] где она, в тишине галерей, под шепот полотен неслышно пройдет через сумерки. [Темная принцесса]
Я тенью буду приследовать ее, став тьмой укрою ее от чужих глаз. Я – ворон на краю крыши разрушенного здания… Я – здесь чтобы не дать никому обидеть мою Принцессу.
Очередное пробуждение привносит в сложившуюся картину дождь, приближающиеся сумерки и нервную дрожь пальцев. Через секунды дрожь переходит в фактическую ломку. Мне необходимо выйти. И одев старый плащ я иду на улицу. От холодного воздуха становится легче. Остается только нечеловеческая слабость. [дождь] вокруг люди пытаются укрыться от него. Пролетевшая мимо машина приводит меня в себя окончательно. Осколки сна уже не собрать. И где я оказываюсь? Я оказываюсь под дождем, среди испуганных людей. Кем? Наверное мной. Меня спасут только сигареты. Две пачки, пожалуста, дайте две пачки. Спасибо за испуганные взгляды. И вдруг я понимаю всю невыносимость положения. Я стою на остановке под дождем с сигаретною пачкой в руке, а мне надо домой… с единственной целью – снова увидеть ее. Хотя бы таким способом, какой доступен на сегодня. Включить музыку, закрыть окно, свидетелей, даже если это только дождь, не надо.
В бокале теперь коньяк. Его принято пить согревая теплом ладони, а я уверен, что от моей холодной руки не будет проку. Глоток, второй, третий. Обжигают горло. Под этот аккомпанимент, я беру лезвие в потеках какой-то дряни, то ли крови, то ли ржавчины, хотя по сути это одно и то же и с параноидальной тщательностью выравниваю крохотный белый бархан в три дороги. Одинаковой длины и ширины…. [По первой пойдешь, коня потеряешь, по второй пойдешь…] все одно – неважно. Все три так или иначе идут к ней, моей сумрачнобархатной любви…..
Потрепанная десятка скручена в трубку, хотя по закону жанра это должна быть стодолларовая бумажка. Тоже неважно. Обтрепаные тысячами пальцев края касаются начала дороги. Первая пошла. Все системы работают нормально. Пяти минут без движения – шажок к вечности. Бокал почти пуст. С закуренной сигаретой боль начинает отпускать.
Вторая пошла. Все системы работают нормально. Немеют пальцы. Сигаретный дым не только вокруг но и в голове. Машинально устраняю пустоту бокала. Все равно, бог мой, как все равно… пять минут без движения или пять часов, но за это время я успеваю перелистать почти всю жизнь, ворох знакомых лиц, дней и ночей, наполненных болью, страданием, несправедливостью. Пропитаных ложью. Но это уже все равно. Я все это пережил и прошел, а теперь, когда от меня ушло даже время, я иду к ней, ради которой и стоило все это перенести. Она- единственное мое оправдание.
Третья пошла. Все системы работают нормально. В этой вечности нет ни “пять” ни “минут”. В этой вечности только теплый снег и дым, и кроме него ничего не видно. С воплем наслаждения душа отстыковывается от тела. Все системы работают нормально. Ты уже где-то рядом и я иду к тебе, через белый снег, через сигаретный дым, моя бледная, черная, всепонимающая, страстная и целомудренная, как хирургический скальпель, моя нежная, тихая Смерть….
-
-
15.09.2006 в 16:12-
-
15.09.2006 в 16:38-
-
16.09.2006 в 10:48-
-
16.09.2006 в 11:56-
-
17.09.2006 в 02:25