НЕ нужно глупых, ничем неповинных, пустых и таких больнобьющих слов. Зачем мне все твои глупые оправдания, твое, прости за выражение, лицемерство и даже хамство. Ты прекрасно знаешь, что твое высокомерное извинение еще одна для меня пощечина, самая хлесткая и болючая.
А ты все стоишь возле окна и улыбаешься мне вслед. Опять я не выдержала и убежала первой. А если первой убежала. Сама. То должна и первой подойти. Тоже сама. Ты скажешь: «Что и требовалось доказать», пойдешь звонить Леле, чтобы рассказать о том, как пишется твоя и его книжка «о завоевании малолетней дурочки 35», потом увидишь меня, такую грустную и немного неуклюжую, и нежно поцелуешь в щечку. Мы завалимся на твой старенький диван и будем смотреть, как уходит день, когда мы ссорились, и наступает вечер, где мы обязательно будем «самой дружной и крепкой парой». Ну почему, почему, почему тебе все, просто все, необходимо рассказывать этой Леле.
У нас с ней всегда была вражда. Мнимая. Совсем тихая и незаметная. Только для других. Я же видела все. И она тоже. Но лишь… но у нее был ты. Из-за этого она и выигрывала. А я проигрывала. На все девяносто. А когда мы стали встречаться, то Леля постепенно начала терять эти свои проценты. Ты же все знаешь, не отрицай, милый.
Вечером, когда ты меня проводишь до дома и отдашь в руки моему брату Роме, ты пойдешь к ней. Поцелуешь ее крепко в щеку, она нальет тебе ароматного чая с лимоном, и ты будешь сидеть и пить из своей любимой Лелиной чашки эту противную мерзкую, самую горячую жидкость. Что ты во всем этом находишь. Вы разговариваете до ночи, а когда приходит время уходить, Леля не отпускает тебя на улицу, беспокоится. Честно и самым искренним образом. Стелет тебе постель в зале, на потрепанном кожаном диване. Но вы не спите. Под разговор какого-нибудь угарного мужичка в телике вы продолжаете разговор. Затем доходите до колышущей вас теме и заново просыпаетесь. Бьете друг друга диванными подушками и весело хохочите. Скоро должна прийти Лелина мама с работы, и вы неуклюже засыпаете вместе. Леля с краю, а ты возле стенки, потому что ночью падаешь.
Утром все как прежде. Ты спешишь встретить меня на крыльце моего дома с очередным «оригинальным» подарком, и мы медленно идем в школу. В школе все, как обычно. Ты сидишь с Лелей, а я с Андреем. Чтобы не мешать процессу знаний. На переменах мы ходим по школе парой, как с Тамарой, и находим какой-нибудь безучительский тихий уголок и целуемся. Долго. А потом, красные и счастливые, сидим на очередной алгебре и улыбаемся. Воздуху. Или учительнице, которая потом на весь класс говорит о том, что весна – время для влюбленных. Все весело хихикают. Одна Леля молчит. Делает упражнение и выходит к доске.
После уроков мы идем ко мне, делаем уроки и тут мне звонит Андрей. Я с ним разговариваю около часа, по старой привычке, а когда прихожу на кухню, тебя уже нет. Теперь исчез ты. Ты первым и придешь. Сегодня же. А потом мы пойдем к тебе, но я все равно загляну к Андрею и буду долго разговаривать. А потом, совершенно честно и искренне, останусь у него ночевать.
Вот такой у нас, мой милый ты, круговорот ссор в наших сложных отношениях…
А ты все стоишь возле окна и улыбаешься мне вслед. Опять я не выдержала и убежала первой. А если первой убежала. Сама. То должна и первой подойти. Тоже сама. Ты скажешь: «Что и требовалось доказать», пойдешь звонить Леле, чтобы рассказать о том, как пишется твоя и его книжка «о завоевании малолетней дурочки 35», потом увидишь меня, такую грустную и немного неуклюжую, и нежно поцелуешь в щечку. Мы завалимся на твой старенький диван и будем смотреть, как уходит день, когда мы ссорились, и наступает вечер, где мы обязательно будем «самой дружной и крепкой парой». Ну почему, почему, почему тебе все, просто все, необходимо рассказывать этой Леле.
У нас с ней всегда была вражда. Мнимая. Совсем тихая и незаметная. Только для других. Я же видела все. И она тоже. Но лишь… но у нее был ты. Из-за этого она и выигрывала. А я проигрывала. На все девяносто. А когда мы стали встречаться, то Леля постепенно начала терять эти свои проценты. Ты же все знаешь, не отрицай, милый.
Вечером, когда ты меня проводишь до дома и отдашь в руки моему брату Роме, ты пойдешь к ней. Поцелуешь ее крепко в щеку, она нальет тебе ароматного чая с лимоном, и ты будешь сидеть и пить из своей любимой Лелиной чашки эту противную мерзкую, самую горячую жидкость. Что ты во всем этом находишь. Вы разговариваете до ночи, а когда приходит время уходить, Леля не отпускает тебя на улицу, беспокоится. Честно и самым искренним образом. Стелет тебе постель в зале, на потрепанном кожаном диване. Но вы не спите. Под разговор какого-нибудь угарного мужичка в телике вы продолжаете разговор. Затем доходите до колышущей вас теме и заново просыпаетесь. Бьете друг друга диванными подушками и весело хохочите. Скоро должна прийти Лелина мама с работы, и вы неуклюже засыпаете вместе. Леля с краю, а ты возле стенки, потому что ночью падаешь.
Утром все как прежде. Ты спешишь встретить меня на крыльце моего дома с очередным «оригинальным» подарком, и мы медленно идем в школу. В школе все, как обычно. Ты сидишь с Лелей, а я с Андреем. Чтобы не мешать процессу знаний. На переменах мы ходим по школе парой, как с Тамарой, и находим какой-нибудь безучительский тихий уголок и целуемся. Долго. А потом, красные и счастливые, сидим на очередной алгебре и улыбаемся. Воздуху. Или учительнице, которая потом на весь класс говорит о том, что весна – время для влюбленных. Все весело хихикают. Одна Леля молчит. Делает упражнение и выходит к доске.
После уроков мы идем ко мне, делаем уроки и тут мне звонит Андрей. Я с ним разговариваю около часа, по старой привычке, а когда прихожу на кухню, тебя уже нет. Теперь исчез ты. Ты первым и придешь. Сегодня же. А потом мы пойдем к тебе, но я все равно загляну к Андрею и буду долго разговаривать. А потом, совершенно честно и искренне, останусь у него ночевать.
Вот такой у нас, мой милый ты, круговорот ссор в наших сложных отношениях…